1. Глава 1. Катя
— Эй, ну-ка погоди!
Я останавливаюсь по-дурацки, высунувшись из машины одной ногой, придерживая пальцами шелковистый подол платья. Смотрю назад, и думаю, есть ли у этого человека совесть.
— Ну, ты и вырядилась, дорогая.
— Кир!
Паршивец белозубо сверкает улыбкой.
— Ну что! Правда же! Вырядилась. Форсишь перед бывшим.
— Он мне не бывший, — бурчу я и решительно вылезаю из машины, — чтобы быть бывшим, нужно хоть какие-то отношения иметь. А у нас с ним…
— А у вас с ним Карамелина вышла, — не унимается Кир, и я бы, наверное, пришибла бы его на месте, если бы он не смеялся настолько заразительно.
— У меня она вышла, — сухо поправляю я, — у меня справка есть. Восемь часов родов. Все остальные претенденты на мою Карамель должны понимать, что у меня целая коллекция чугунных сковородок.
Кстати о сладком…
Я заглядываю на заднее сиденье машины. Каролинка сидит в своей автолюльке, пускает пузыри и вдохновенно грызет пластиковое кольцо погрызушки. Ох, сокровище мое!
Если бы я еще не знала, как быстро ты превращаешься в грозную мегеру — я бы, пожалуй, не боялась так. А тут еще и зуб этот! Сейчас как закусит неаккуратно, и бегите все. От вопля моей маленькой банши и бокалы периодически трескаются.
— Да вали ты уже! — Кир замечает мое движение, негодующе сводит брови над переносицей. — У меня с Карамелиной уже планы горят, между прочим.
— Планы? — я скептично поднимаю бровь. — Какие еще планы?
— А тебе все расскажи, — Кир злорадно ухмыляется, — ты нас решила кинуть, мы тебе не простили. И составили планы. Без тебя!
— Ты! — я тыкаю в это недоразумение, с которым меня угораздило съехаться, указательным пальцем, — ты, по-моему, забыл про мои сковородки!
— Нет, — Кир встряхивает лохматой головой, — я просто все их спрятал. И не боюсь тебя.
— Ну, ладно, — я коварно улыбаюсь, милостиво соглашаясь, — спрятал так спрятал. Значит, сегодняшние блинчики на завтрак были последними блинчиками в твоей жизни.
Кир надувается, явно планируя дать мне отповедь в духе «не очень-то и хотелось», но именно в эту секунду у меня в сумочке начинает горлопанить телефон.
Ох, черт, я же опаздываю!
— Егор Васильевич, я уже подъехала, — быстро-быстро тараторю я, срываясь с места и чуть не через ступеньку взлетая по лестнице, — одну минуту подождите, я вот-вот…
— Хорошо, Екатерина, я просто хотел уточнить, что наши с вами планы не изменились, и встреча состоится, — бывший мой проректор невозмутим как никогда.
— Да, разумеется, — откликаюсь я, оборачиваясь у самых дверей к машине.
Кир беззаботно высунулся с водительского кресла и машет мне. Темноглазый, темноволосый, атлетичный. И безмозглый. Мог бы на свои красивые плечи девочку без ребенка взъючить. Нет ведь! Приспичило ему — замутить со мной. Шесть месяцев мутит. Никак не размутится!
Шлеп-шлеп-шлеп…
Подошвы моих босоножек так странно стучат по полу пустого летнего универа. Сессия кончилась неделю назад, абитуриенты ломанутся с документами через пару недель, университет переживает свой короткий отпуск.
Не думала, что сюда вернусь, хоть когда-нибудь.
В этих стенах, кажется, даже камни укоризненно покачивают головами мне вслед. Помнят, как я, боясь позора и осуждения, сбежала из университета и даже документов забирать не стала.
Что ж, я здесь ненадолго! Это дарует мне спокойствие.
— Можно? — стучать и спрашивать. Все же старые привычки неискоренимы. Да и не столько лет прошло, чтобы я вдруг получила право заходить в кабинет проректора с ноги.
— Конечно, нельзя, — насмешливо комментирует Егор Васильевич, — заходите скорее, Катя. Только ради вас приехал сегодня.
— Извините, — смущенно улыбаюсь, проскальзывая в его кабинет, — не подумала, что у вас отпуск.
— Да какой отпуск, — Васнецов невесело вздыхает, — кто б меня в него пустил еще. Филимонов у нас в операционной лежит. Я за него. А сейчас самая пора выбивать финансирование, забивать места на конференции. На части рвут. К жене не пускают. Старшенький у меня скоро забудет, как я выгляжу.
— Старшенький? — цепляюсь за интересное слово. — У вас вроде один ребенок…
— Был один, сообразили второго, — Егор Васильевич широко улыбается, — долго ли умеючи.
— Не долго, да, — зеркалю его мимику, но опускаю глаза. Сама думаю, что это действительно несложно.
Мне лично хватило одного раза без защиты на деканском столе. А говорят, и защита — не панацея.
— Мы отвлеклись, — Васнецов спохватывается и переходит из режима «гордый отец семейства» в режим «деловой проректор». — Катя, вы просили о личной встрече. Вы хотите восстановиться?
Сердце от такого меткого вопроса пропускает удар.
Если бы это было возможно…
Но нет. Не все мои одногруппники покинули стены Московского Строительно-Технологического. Многие пошли в магистратуру, потому что хотят полноценное высшее, а не обкоцанный бакалавриат.
— Я хотела обсудить вопрос своего отчисления, Егор Васильевич. И получения на руки моих документов.
На самом деле даже странно, что меня не отчислили до сих пор. Это было большим откровением, когда я стала разбираться с этим вопросом.
Щелк-щелк…
Проректор смотрит на меня скептично и щелкает ручкой.
— Простите, — сама не знаю почему, озвучиваю я, — у вас, наверное, много дел, а тут я… Можно было обратиться в секретариат с этим вопросом, но… Просто вы проявляли ко мне большую лояльность, а я… Мне сложно было сюда прийти.
