Голубь сидел на верхушке бювета,
Странно недвижим на пике зноя.
Он золотым петушком поэта
Застыл, обернувшись в сторону Ноя.
В сторону Ноя, в сторону дальнюю,
Где в водах Потопа разверзлася бездна,
Милой не тешася воркованием,
Он всё глядел напряжённо и трезво.
«Надо туда мне, где нету надежды,
И в темноте задыхаются твари.
В паре мы будем навечно, но прежде
С пальмовой веткой – весточкой рая —
Я возвращусь к ним. Прости, дорогая!»
Он взмыл в небеса, но над Ватиканом
Вдруг атакован вороном грозным.
Застыв на мгновение истуканом,
Толпа замерла в предчувствии чёрном.
Тает надежда, но шёпот молитвы
Над папским подворьем выше, выше,
И всех цветов главнее в палитре —
Белый! – летит голубок над крышей…
…Мимо шли дети, на русском болтали,
В белы, как снег, вышиванки одеты.
Свет на них лился нездешней печали,
Как в Крутах когда-то – на юных студеев.
Киев, 21 мая – 7 июня 2015 г.
