Глава первая
Приказ короля
Солнце сияло, бросая в окна золотые лучи, плескаясь веселыми лужами на каменных плитах черного пола.
В ближних церквях нестройно ударили первые колокола, разрывая утренний воздух жестким металлическим звоном.
На широкой толстой груди короля лежала рыжая голова, и, тесно прижавшись, юная женщина согревала сладко спящее тело.
Генрих медленно просыпался, щурил от яркого света глаза, шевелил ленивыми пальцами тяжелые волосы Анны, точно проверить хотел, здесь ли, с ним ли она, и вновь засыпал тревожным коротким сном.
В его снах бродили суровые тени. Знамена, трубы, мечи. Они едва выступали из тьмы. Трубы трубили. Он звуков не слушал. Черные полотнища трепетали от сильного ветра. Сверкали мечи. Вдруг среди них из мрака встало лицо. Оно было тревожно и бледно. Он узнал в нем отца.
Он вздрогнул всем телом. Глаза распахнулись. Он несколько раз протяжно вздохнул, точно только что плакал во сне.
Он помнил отца с малых лет. Часто, когда они оставались одни, отец брал его к себе на колени, обнимал его плечи, склонялся над ним и говорил негромко, но резко:
– Я король. Ты мой сын. Даст Господь, ты тоже будешь король. Когда я умру. Тебе надо знать, чтобы не наделать беды, что в государстве все смуты возникают за должности и посты. Те, кто их имеет, жаждет любыми средствами их сохранить. Те, кто их не имеет, жаждет любыми средствами захватить и должности и посты. По этой причине всякий пост, всякая должность опасны. Их покупают за деньги. За обладание ими льют кровь. Должность короля выше всех. Моря крови пролиты за неё, и ещё прольются моря.
В его лице была печаль. Его голос дрожал. Он тихо гладил головку ребенка, и голос его шелестел:
– Это было давно. Эдуард Плантагенет был девятым потомком Вильгельма Завоевателя, нашего общего предка, сын короля Эдуарда и инфанты Элеоноры Кастильской. Он по праву стал королем. У него было пятеро сыновей. Великое счастье для любого отца. Великое несчастье для короля и его королевства. Пять претендентов. Пять соперников. Причина для кровавой резни не одного поколения. Так и случилось. Никто из них не добился короны. Старший сын, Черный принц, прославился своими победами и пал на поле чести во Франции. Эдмунд Йорк был, как говорили, убит. К пятому, Томасу Глостеру, подослали наемных убийц. И кто подослал? Его же племянник.
С каждым словом лицо отца становилось печальней, и Генрих начинал плакать, когда несмело взглядывал на него:
– После Эдуарда королем стал Ричард Второй, его старший внук, тогда ещё совсем мальчик. За него долго правил дядя его, Джон Гент Ланкастер. Верно, сам хотел занять его место, да не успел, умер, ненамного раньше, чем он. Ричард его пережил. Он был низложен и вскоре убит наемным кинжалом, который был к нему подослан кузеном. Королем стал второй внук, Генрих Четвертый, Ланкастер, тот самый кузен. Йорки, дети и внуки убитого Эдмунда, находили это несправедливым. Блеск короны их ослеплял. В сравнении с этим блеском благо королевства для них было ничто. Между Ланкастерами и Йорками развязалась война. Иногда прерываясь, она шла тридцать лет, потому что тех и других поддержали бароны. Эти шакалы, которые хотели иметь как можно больше земель и занимать первые места при дворе. Они теряли рассудок, лишь бы иметь. Не ведали ни жалости, ни страха, ни любви. Многие замки были разрушены. Сожжены деревни и фермы. Много знатных людей полегло, самый цвет английских вельмож. Два королевских рода оскудели в этой вражде и сошли до ничтожества. Не менее сорока Ланкастеров и столько же Йорков сложили головы на поле сражения, были отравлены, зарезаны наемным кинжалом или сгнили в глухом заточении. Короли, принцы, наследники трона.
Генрих страшился взглянуть на отца и только слышал, как голос его становился презрительным и суровым:
– Моя прапрабабушка Кэтрин Суинфорд считалась незаконной женой Джона Гента Ланкастера, хотя есть основания полагать, что брак между ними был освящен, но по каким-то причинам не предавался огласке. Правда, её потомкам это обстоятельство служило защитой, впрочем, ненадежной и слабой. Бастарды лишь в исключительных случаях обладают правом наследования. Их опасаются только тогда, когда не остается прямого наследника. А в то время наследники исчезали один за другим. Мой отец, а твой дед, граф Ричмонд Эдмунд Тюдор, был женат на её правнучке Маргарите Бофор, в которой все-таки текла королевская кровь, и потому был опасен как Йоркам, так и Ланкастерам, а когда я появился на свет, стал опасен вдвойне, ведь во мне тоже течет королевская кровь, кровь Джона Гента Ланкастера. Я ещё не родился, когда умер отец. Мать была молода. Ей было четырнадцать лет. Кто мог меня защитить? Меня преследовали те и другие. Я начал скрываться, когда был таким же, как ты. Маленьким мальчиком я уже испытал жестокость заточения и горечь изгнания. Когда на короткое время мне удавалось вырваться на свободу, мне приходилось скрываться, без денег и без друзей. У меня была только честь и кое-какие права на престол. Меня поддерживал и охранял только мой дядя Джаспер Тюдор, граф Пемброк. Мне было одиннадцать лет, когда Йорки захватили меня и держали как арестанта. Слава Богу, они не успели задушить или зарезать меня. Королем снова стал Генрих Шестой Ланкастер. Я мог жить на свободе, но очень недолго. Законный король был смещен, заточен и убит, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Королем стал Эдуард Четвертый Йорк. Дядя считал, что моей жизни угрожает опасность, ведь я оказался единственным потомком Джона Гента Ланкастера. Мы оба бежали во Францию, чтобы сохранить свою жизнь. Буря нам помешала. Наш корабль оказался в Бретани. Франсуа, тамошний герцог, старше меня всего лет на семь или восемь, принял нас, но как своих пленников и долго держал в таком состоянии. К его чести, нужно признать, что обращался он хорошо и не показывал виду, что он мой господин. Я жил в его замке довольно свободно, стал говорить по-французски, знал наизусть французских поэтов, читал французские книги и слушал французскую музыку, французских певцов. За это я благодарен ему, но только за это.
