Читать онлайн полностью бесплатно Владимир Соболь - Кавказская слава России. Черный гусар

© Владимир Соболь, текст, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Генерал-майор Яков Петрович Кульнев слыл одним из храбрейших кавалерийских начальников. Сражался с турками, поляками, французами, шведами. Служил у Суворова, Кутузова, Багратиона. Теперь снова вернулся к Дунаю, перешел знаменитую реку вместе с армией генерала Каменского 2-го. Но, где бы ни воевал, числил себя прежде всего гусаром. А потому, отдавая приказ, смотрел прямо, говорил зычно и весело.

– Слышал я о тебе, ротмистр, слышал. Ну, а расслушал ли ты меня, храбрец-молодец? Так, значит, исполняй, да живее. Помни – твое дело не нашуметь, а узнать, привезти, доложить. Усы, гусары черные, не крутить, саблями не греметь, порохом не дымить! Чтобы ты все видел, а тебя, Мадатов, никто!..

Русская армия уже почти месяц осаждала турецкую крепость Шумлу. Город запирал проход через Балканы. Казалось, взять его – и дорога на Константинополь уже открыта. Но и великий визирь собрал здесь мощный кулак тысяч в сорок, усилил гарнизон янычарами, отрядами спаги, новыми войсками низам-и джедид, устроенными на манер европейских.

Турки, отличные воины и инженеры, особенно ловко умели защищать ими самими же выстроенные крепости. Раздавить эти орешки всегда представлялось делом нешуточным. Вот и сейчас, в июне 1810 года, уже второй день пехотные дивизии генералов Левиза и Сабанеева безуспешно штурмовали высоты у северных стен Шумлы. Гремела артиллерия, трещали ружейные выстрелы. А кавалерия – уланы, драгуны, даже гусары с казаками – стояла в третьей линии, сознавая свою беспомощность ввиду редутов, флешей, рвов, высоких каменных стен.

Но Кульнев, объехав позиции, обеспокоился леском, что подходил к флангу центрального корпуса армии. На месте турок он бы сам решился на смелую диверсию – вывести тайком через западные ворота несколько тысяч всадников, просочиться незаметно вдоль подошвы холмов, между деревьев, обойти атакующие войска русских и навалиться на тех, кто только еще готовился к приступу.

Подскакав к александрийским гусарам, он еще более уверился, что его опасения не напрасны. Полковник Ланской, сам отчаянный рубака, не дожидаясь генеральских вопросов, первый заговорил о возможной атаке турок на наши тылы. И Кульнев попросил его послать расторопного офицера разведать, что и кто может укрываться там, за деревьями. Разузнать, высмотреть, доложить, а если получится, то и привезти с собой «языка».

Из своих «чернецов» – черными гусарами называли александрийцев по цвету формы – Ланской выбрал Валериана Мадатова, командира первого эскадрона. Ротмистр недавно перешел в полк, но до этого больше года воевал капитаном егерской роты и показал себя офицером храбрым и умным.

Мадатов выслушал приказ и отправился исполнять, взяв с собой взвод под командой унтер-офицера и еще вахмистра эскадрона. Фома Чернявский в любом деле один стоил десятка гусар, а иногда, может, и двух.

Карабины ротмистр велел оставить на месте. Стрелять, скорей всего, не придется, а тяжесть и помеха будет изрядная. На всякий же случай хватит и двух пистолетов в седельных кобурах – ольстрах. Да и те, указал командир, зарядить, но палить только по ясно расслышанной и четко понятой команде, иначе…

Что ожидает ослушников, наглядно без слов объяснил здоровенный вахмистр.

До леса они добрались довольно скоро, а дальше двинулись осторожно, не торопясь, прислушиваясь и оглядываясь. Унтер Олейников, уже пожилой, лет сорока с лишком, но еще бравый гусар, повел своих людей узкой лесной дорогой, а Фома и Мадатов, взяв по паре лучших наездников, поехали каждый своей стороной, забираясь поглубже.

Лес был негустой, невысокий, светлый и на удивление тихий. Даже птицы боялись перекликаться, прислушиваясь к пушечным выстрелам, долетавшим за две версты, от той самой горы, на которую пытались забраться дивизии первого корпуса. То и дело к тяжелому буханью артиллерии подмешивались ружейные залпы.

Мадатов спокойно отводил упругие ветки деревьев, отцеплял от вальтрапа колючие стебли кустарника, морщился, услышав, как трещит под копытами сухая древесина валежника.

Ехавший слева гусар вдруг поднял руку и натянул поводья. Валериан тоже остановил своего коня Проба, прислушался. Ветер, прокатившийся меж стволами, донес звучание странной речи. Мадатову даже показалось, что он разбирает слова. Доподлинно он был уверен в одном – говорили не русские.

Подождали, но голоса смолкли, или же просто причудились. Мадатов вытащил саблю, опустил поперек седла и послал коня сделать еще пару шагов. И в эту секунду на него бросились сразу двое.

Первый прыгнул сверху, и его Валериан встретил острием сабли. Второй проскользнул под брюхо мерину, и Мадатов почувствовал, как страшно вздрогнул Проб, услышал его тоскливое ржание. Но он и сам уже падал с седла, не выдержав тяжести нападающего. Наточенное лезвие прошило турка насквозь, но и умирая он пытался схватить русского офицера за горло, добраться до врага ногтями или зубами.

Валериан ударился спиной о землю, попав плечом прямо на корень, и от резкой боли у него перехватило дыхание. А тут еще на ноги навалилась невыносимая тяжесть, и он подумал, что больше ему уже не перетерпеть…