Глава 1
Встреча и расставание
Отца своего мальчика она любила без оглядки, какой-то страстно-животной любовью, насколько можно применить такие эпитеты к понятию любви, не изменяя ее сущности.
Ее избранник являл собой отпрыск древней фамилии. Не представитель, а именно отпрыск, как последний всплеск многоводной когда-то реки. Представители его рода наследили и конкистадорами в странах Нового Света, увернувшись от ядовитой стрелы аборигенов, и у стен Бастилии, чудом избежав справедливого броска гильотины, и в русских зимних лесах, где сердобольная крестьянка, закутав в овчинный тулуп, спасла очередного иноземного захватчика. Еще много где можно было бы повстречать их пассионарный пыл, если бы тот не остыл и не осел в одном из фамильных замков на территории современной Европы, хотя автор очень сомневается в идентификации страны, где разворачивается действие его романа.
Так часто бывает: поколения мельчают, и вот уже последние потомки, растеряв былую фамильную доблесть, предстают лишь жалким подобием своих отцов.
Его звали Каркси.
Имя дала бабка – старая графиня, очам которой представили новорожденного. Она глянула коротким, но внимательным, не потерявшим свою зоркость взглядом на младенца – смешного лягушонка с телом человека – и сказала:
– И все-таки ты человек! Значит, будешь Каркси.
Так уж заведено было в этом семействе, что имя первенцу всегда давала самая старшая женщина из рода мужа.
И хотя молодая мать мечтала назвать своего новорожденного сына Альфредо, он стал обладателем имени Каркси.
Он рос болезненным, капризным и непослушным ребенком, мать не испытывала к нему тех материнских чувств, которые питают детство и формируют личность.
Каркси, чувствуя неприятие себя матерью и словно бунтуя, вырос эпатажным, вызывающим и заносчивым гордецом.
Познав в подростковом возрасте прелести физического влечения и любовных утех, Каркси возвел их на пьедестал, где возлежал сам на ложе героем-любовником. Он метил своим семенем, словно зверь, расширяющий ареал своего обитания.
Волею судьбы на эту территорию забрела и Тома, в надежде получить место горничной в старинном замке.
Когда она беседовала с важным управляющим о тонкостях трудоустройства, мимо прошел молодой хозяин.
Цепким взглядом развратника он в один миг распахнул на девушке все ее одежды, проникся увиденным и тут же получил сигнал вожделения:
«Я ее хочу!»
Тома, не распознав того, что произошло, по причине своей неопытности, вдруг залилась вспыхнувшим жаром от макушки до пяток, и, уже не слушая управляющего, соглашалась на все условия.
Ей даже не предоставили права выбора, зверь по имени Каркси овладел ею в первый же вечер знакомства, не тратя время на сантименты, не осыпая комплиментами и цветами. А она, неся в себе уже готовый к встрече природный зов, ответила на его натиск, неожиданно обнаружив в себе неудержимость этого зова.
Страсть накрыла с головой, потопила в своем океане, временами погружая на самое дно и не давая возможности дышать полной грудью. Это было как наваждение, физическое влечение не отпускало из своих штормовых объятий легкое суденышко по имени Тома.
Но однажды это судно выбросило на берег: Тома объявила любовнику о своей беременности.
Тот покачал головой, криво усмехнулся и развел руками, дескать, при чем здесь я? Взгляд по-прежнему цепкий, но равнодушный до тошноты. Через три дня она получила от него конверт с дивидендами – Каркси оценил стоимость страсти и выплатил вознаграждение.
Тома, которая в глубине души надеялась на возможность создания семьи, полноценной, с детскими радостями и воскресными прогулками, ощутила в себе такой упадок сил, словно стала жертвой вампира, выпившего всю ее кровь, но так и не обратившего в свою веру.
Она ушла и поселилась в небольшом городке в Долине. Это было не так далеко от замка, как хотелось бы Томе, но она дала себе твердое слово не искать встречи со своим любовником. Она сняла комнату на мансардном этаже дома, выходящего окнами на городскую площадь, и устроилась помощницей кондитера в булочной, расположенной на первом этаже того самого дома. Жизнь Томы стала спокойной, простой, наполнилась неспешными разговорами с женой пекаря, ароматами корицы, ванили и горячей сдобы. Ее беременность не омрачало обилие запахов, и в положенный срок безо всяких осложнений местная повитуха приняла на свет белокурого младенца.
Лицом малыш походил на своего отца и даже имел такую же выпуклую родинку на ушном козелке, как у родителя. А вот темно-карие, почти черные глаза ему достались от Томы.
Томас, что значит сын Томы, – так назвала она своего мальчика. В книге записей о рождении в городской ратуше напротив имени отца поставила жирный прочерк, тем самым окончательно вычеркнув Каркси из своей жизни. По крайней мере, ей так тогда казалось.
