Рукопись «Картина» составлена Алдвином Мортенсоном Альтендантским. Данное произведение было создано благодаря кропотливым трудам и исследованиям моего коллеги Максима Мурзаева, которому я выражаю свою благодарность.
Книжная лавка в небольшом городке Коэдвир, что на окраине Ангельна, не пользовалась большой популярностью. Местные жители, хотя в массе своей и были обучены грамоте, всё-таки больше предпочитали читать то, что было написано на лавочных вывесках. Те же немногие книги, что можно было, если хорошенько поискать, найти у них в домах, как правило, представляли собой невероятную ценность, ибо являлись целой библиотекой под одним переплётом. Рецепты семейных деликатесов, советы на все случаи жизни и сказки для детей всех возрастов, от рождения и до глубокой старости, личные дневники давно ушедших в прошлое людей и отдельные глубокомысленные высказывания, явно являющие собой результат умственных трудов коэдвирцев, ибо едва ли кто-то из столичных печатников поместил бы на страницы что-то такое, да ещё и в исконно коэдвирских выражениях, а также погребённые под этой массой знаний и едва-едва выглядывающие кончики аккуратно напечатанных крупным шрифтом молитв Торгвару, что были изначально безраздельными хозяевами этих страниц, но затем были вынуждены уступить потоку народной мудрости – всё это передавалось в таких книгах из поколения в поколение и выглядело воистину величественно – целые горы букв и закорючек, похожих на буквы, чудовищные нагромождения строчек, умение разбираться в которых, а также находить место для новых записей, было для местного населения явным признаком незаурядного ума. Будучи крайне сметливыми и прагматичными людьми, коэдвирцы считали, что занимать целые листы такого дорогого материала, как пергамент, исключительно церковными стишками на ломаном языке и плохо нарисованными картинками – это бессмысленное расточительство. При этом местные священники не видели в том никакого богохульства – как потому, что и сами они были коэдвирцами, так и потому, что к каждой такой книге, “самоуправочнику” на местном наречии, её хозяева относились с таким благочестивым уважением и религиозным пиететом , что нельзя было и описать словами. Самоуправочники всегда лежали на почётном месте и, подобно почтенным ветеранам войн, выставляющим напоказ доспехи и оружие из давно прошедших времён, гордо демонстрировали гостям и хозяевам дома свои заштопанные суровыми нитками переплёты и броню из многих десятков слоёв застывшего клея.
Ясное дело, что на фоне этих патриархов, книги из лавки, отпечатанные и сшитые всего-то год назад, казались зелёными юнцами и выглядели совсем несолидно, дельных советов в них было не так уж и много, а мудрости предков само собой не было вовсе . Да и стоили к тому же эти книги отнюдь не дёшево, что навсегда закрепило за книжной лавкой славу заведения для учёных мужей и богатеньких транжир, что в понимании коэдвирцев часто оказывалось весьма близкородственными понятиями. Впрочем, хозяина лавки, священника Меддвина, это вполне устраивало – в конце концов, если аббат решил, что за прилавком должен сидеть кто-то из братьев по вере, вместо молитв и послушаний тратя отведённый ему Торгваром срок на смахивание пыли с переплётов, разговоры с постоянными покупателями, которых можно было пересчитать по пальцам , а также на все радости жизни, которые можно испытать, не покидая лавку, – то пусть это будет он, Меддвин, а не кто-то другой.
Да, книжная лавка не пользовалась популярностью в Коэдвире, а оттого караулить человека, что вот-вот должен выйти из неё, было проще простого. Не было никакой вероятности, что он прошмыгнёт за спинами в аккурат тогда, когда два закадычных приятеля – верзила и толстяк выйдут друг за другом или ещё как-то смешается с толпой…
Размышления тени в обличье человека, что выхватывала цепким взглядом каждого, кто приближался к лавке прервались. Дверь распахнулась и, слегка прихрамывая и опираясь на трость, нужный человек – благообразный седобородый старик в лазурной мантии с вышитым на подоле золотом гербом Ангельна – львом, вставшим на задние лапы, направился по мостовой в сторону башни с витражными окнами, острая верхушка которой вздымалась высоко над приземистыми коэдвирскими домишками. Как будто бы специально для тех прохожих, что были несколько тугодумны и не могли сообразить, кого имеют честь наблюдать, или же просто прибыли издалека и не знали, что именно эта мантия означает в Ангельне, вслед за стариком прямо по воздуху плыла перевязанная бечёвкой стопка из трёх толстых книг. Тень в обличье человека, обождав ещё некоторое время, вошла в лавку, в то время как её коллега по опасному ремеслу незаметно проследовал вслед за стариком.
Фрадвир Эльвенгвинт возвращался домой. Тень, что шла за ним, проявляла, пожалуй, даже излишнюю осторожность – едва ли он бы почуял неладное, даже если бы его преследовал не одинокий неприметный человечек, а королевский рыцарь в полном облачении и верхом на боевом льве. Разум человека, одарённого властью над Эфиром – явление природы в некотором смысле уникальное. Может быть, это боги постановили, что такова будет расплата за их дар, а может, одно только осознание собственного могущества порядочно кружило голову, но, так или иначе, будучи способным зафиксировать в сознании десятки сложнейших заклинаний на давно мёртвых языках, Фрадвир зачастую мог проявлять в быту поразительную для столь многомудрого существа неосторожность. Кроме того, сейчас он был даже более рассеян, чем обычно – тяжёлые мысли занимали его, не давая сконцентрироваться на чём бы то ни было ещё. Порой он даже чуть было не падал, случайно наступая в рытвины, но, к счастью, призванная им стихиаль – сущность из сгустившегося Эфира, что следовала за ним в облике едва различимых глазу потоков ветра и несла книги, подхватывала его и не давала растянуться на мостовой.
