В небо поднимался дым. Едкий туман исходил из языков пламени, тянущих свои огненные язычки к ночному небу. Горел дом. Дым от пожара тянулся на многие километры от величественных холмов, на одном из которых и было построено жилище. Из дома, окутанного липкой паутиной смерти, выбежал мужчина, бережно держа двух небрежно закутанных, в местами обгоревшие куски простыни, детей. Сам мужчина был одет лишь в холщевую рубаху длиной до колен и не очень чистые брюки, тёмного цвета, которые, по-видимому, были натянуты наспех. Его босые ноги, ступавшие по пепелищу, покрывали корки от ожогов, но мужчина продолжал бежать всё дальше и дальше от беспощадного пламени, не оглядываясь и не останавливаясь. Была весна, прекраснейшее время года. Цвели цветы, пели песни, получившие свободу после долгого заточения зимы, ручьи. Зелень покрыла землю ярким махровым ковром. Всю эту красоту разрывал детский плачь. Малыши хоть и не понимали, но чувствовали – случилась беда.
Отбежав на достаточное расстояние от места трагедии, мужчина сгрузил на влажную от недавно прошедшего дождя землю, два небольших свертка. Развернувшись, хотел было побежать обратно в дом за супругой, но остановился. Его ноги словно приросли к земле как вкопанные. Было уже поздно. Крыша деревянного строения обвалилась, погребая под собой нажитое за столько лет жизни в браке. Погребая под собой и супругу хозяина дома. Совсем ещё молоденькую девушку, которую кузнец спас прямо с костра. Её обвинили в связи с тёмными силами, но кузнец сразу распознал в ней невинную душу и вступился. Он слишком рано взял её в жёны. Ей было всего тринадцать на момент их венчания. Беря в расчёт этот факт, священник был против, но кузнец настоял и не пожалел о своём решении. Он берёг её, странную, запуганную, немую девчушку. И не прикасался к ней, пока она сама к нему не пришла. Три года он ждал этого дня, боясь обидеть словом или делом своё сокровище. Через девять месяцев домик на холмах получил самый дорогой дар для обывателей жилища. Жена подарила мужу наследника и прекрасную дочь. Мужчина радовался появлению двойняшек, но их счастье продлилось недолго. Мать малюток заболела. Это было тяжёлое время. Последствием напасти было то, что ходить больше жена кузнеца не могла. Не в силах сделать самостоятельно даже небольшой шаг, ещё совсем молодая девчушка зачахла.
– Нет! – Завопил мужчина, падая на колени. Дикий вой огласил округу. Мужчина рыдал в голос. Рыдал на взрыв. – Нет… – прошептал.
Тогда он не обыграл смерть, не выкупил душу жены, он лишь отсрочил неизбежное. Ирония судьбы взяла своё. Спасшийся от сожжения, всё же умер в огне.
Подполз на коленях к единственному напоминанию о светлой и чистой любви, которое останется с ним пусть не навсегда, но на достаточно долгое количество времени, чтобы раны успели зарубцеваться и притупиться, к своим детям. Взял малюток в руки и, поднявшись на непослушных после пережитого ногах, двинулся вниз с холма, подальше от проклятого места. Ушёл, ничего из вещей не взяв, да и брать было уже нечего, всё поглотил в себя беспощадный огонь. Мужчина оставил будущее прошлое позади.
У недавней прискорбной картины был наблюдатель. Острые скулы, орлиный нос, тёмные, проницательные, но пустые глаза. Лицо существа обрамляли длинные, седые волосы с заплетенными по бокам в косички прядями. Несмотря на седину, лицом мужчина был молод. Многие не дали ему бы больше сорока.
– Я предупреждал тебя, смертный. – Произнёс в пустоту седоволосый, смотря уходящему вслед. – Но намёк не был понят, и мне пришлось предоставить ещё один. Надеюсь, теперь потеряв практически всё, ты осознаешь свою ошибку кузнец. Никогда не строй дом и не создавай очаг на холмах. Холмы всегда имеют хозяев. Не всегда добрых хозяев.
Речь странного наблюдателя закончилась так же неожиданно, как и началась. С молчанием пришла гнетущая тишина. Холмы опустели, сохранив в себе отпечаток отголосков сильной чужой боли пополам с печалью.
