Как я учила плавать утят
Мой дедушка родом из Сальска. Это небольшой и очень теплый (во всех смыслах этого слова) южный городок, затерянный в бескрайних степях, с обязательной главной улицей Ленина, симпатичным железнодорожным вокзалом и даже собственной картинной галереей. Неподалеку течет река Маныч, где раньше было полно рыбы и раков. Но мое детство большей частью проходило в доме у дедушкиной сестры бабы Сони, куда мы с дедушкой и бабушкой каждое лето отправлялись погреться на солнышке и поесть фруктов. И если бы у меня спросили, в какой период я больше всего хотела бы вернуться, то, наверное, это было бы лето в Сальске. Потому что для городского ребенка это было сплошное приключение.
Ну, во-первых, мы жили в настоящем доме! Это значит, что во дворе росли деревья, в будке жила собака, а у дома были чердак и подвал, куда можно было залезать. На чердаке было сумрачно и пыльно, зато каждый найденный там предмет казался настоящей археологической находкой. А стать археологом было самой большой мечтой в те мои 4 года. Это же настоящие древние предметы находить!
Такие же собственные дома были у всех дедушкиных родственников. А мне еще повезло в том смысле, что в те годы я оказалась единственным мелким ребенком среди сонма взрослых, поэтому мне доставались первые абрикосы, первые черешни, да и разрешали мне практически все. В том числе – залезать на все деревья, на все чердаки и во все подвалы.
В доме прадедушки был самый старинный чердак, на который кроме меня, кажется, никто не лазил на тот момент уже лет 20. В воздухе висела сверкающая на солнце пыль, аккуратно были разложены тряпочные мешочки. Разумеется, я рассчитывала найти внутри старинные монеты или драгоценности, но оказалось, что мешочки наполнены какими-то семенами и сухими травками. Кто был у нас в роду собирателем трав так и не выяснилось, хотя на вакантную роль ведьмы мой прадедушка сразу же предложил свою жену, одарившую его взамен убийственным взглядом. Уже будучи постарше, я кое-что выяснила про эти мешочки, но это длинная история, которую я расскажу как-нибудь в другой раз. На чердаке также нашлось самое настоящее деревянное колесо от телеги! Такое тяжеленное, что я даже сдвинуть его не смогла. Забравшийся следом за мной (под причитания моей бабушки: «ребенок провалится куда-нибудь на этом прогнившем чердаке») кто-то из родственников попытался колесо вытащить, но с трудом смог его слегка приподнять. Взрослые потом поражались, кому пришло в голову (и кому хватило сил) на чердак его запихнуть.
Конечно, я мечтала найти что-нибудь по-настоящему древнее. Старинную книгу, письмо, посуду, нож или мешочек с золотыми монетами. Впрочем, последнее увлекло также и моего дядю. И он как-то согласился слазить вместе со мной в подвал в надежде на спрятанное там наследство. Я целеустремленно убеждала его, что это лучшее место для хранения сокровищ. Но найденный мной под крыльцом лаз оказался для него узковат, и он в какой-то момент надежно там застрял, проклиная мои фантазии и собственную доверчивость, пока окружающие дружно хохотали и убеждали его использовать приличные выражения при ребенке. Конечно, никаких сокровищ мы не нашли, да и не было их никогда в семье прадедушки, но желания залезать на чердаки это у меня не убавило.
Подвалы, впрочем, тоже были хороши. Но если на чердак я обычно лазила, как была, то есть чаще всего в трусах и сандалиях (бабушка считала, что летом ребенок должен по максимуму обрести солнечно-воздушные ванны и выдавала мне цивильную одежду в виде платья, только когда мы шли в гости, на рынок или после ванны), то насчет подвала она была строга. Приходилось одевать обязательную кофту, потому что в подвале всегда было прохладно. Наверное, градусов 20 в сравнении с 35 на солнышке. Там не было шансов найти что-то древнее, но зато радовали глаз ряды трехлитровых банок с огурцами, помидорами, перцами, компотами из вишен, алычи и абрикос, вареньем из упомянутых фруктов, шматы сала, мешки муки и прочая снедь, которой рекомендовано было пребывать в прохладе. А еще там были меловые стены и ощущение древнего подземелья!
Но справедливости ради надо сказать, что пребывание в пределах дома было редкостью. Хорошо, если в неделю раз удавалось кого-нибудь уговорить разрешить мне залезть на чердак. Я бы и сама залезала, но лестница нужна была длинная, поднять ее я могла, а вот дотащить – уже нет. Так что остальное время я проводила во дворе. Но это тоже было увлекательно. Можно было есть вишневую смолу, лазить за тютиной или рвать огурцы в колючих листьях.
Но первое, что следовало сделать – подружиться с собаками. У бабы Сони жили тогда Дружок – мохнатый симпатичный бело-рыжий пес и Кукла – короткошерстная коричневая дворняга с занудным характером. В отличие от нынешних собаковладельцев, тогдашние особого умиления перед животными не испытывали, и держали собак ради охраны дома, а вовсе не любования для. Псы жили в будках, получали на обед миску борща (о борще будет следующий рассказ) и кусок хлеба, и были вполне счастливы. Понятно, что когда я приближалась к псине с куском привезенной из Москвы копченой колбасы в руке, то животное уже на втором бутерброде соображало, что это мелкое двуногое вполне полезно, и с ним лучше дружить, чем его облаивать. Вообще, собак я всегда боялась. Но не сальских. Те всегда уважали моего дедушку, и за счет этого и меня тоже. Обычно где-то на третий день (и четверть батона колбасы спустя) собаки ко мне привыкали, не лаяли, разрешали себя гладить и вообще были лапочками.
