По траве, насквозь пропитанной росой, осторожно шёл кот, брезгливо отряхивая от влаги лапки. Не матёрый котище и не котёнок, а, так, обычный молодой кот, постоянный обитатель городских помоек. Прошуршав колёсами по мокрому асфальту, подъехала машина, усатый-полосатый напрягся и, наученный горьким опытом бродячей жизни, на всякий случай, юркнул в подвальное окно ближайшей пятиэтажки. Я поднял голову, ловя лицом ласковые утренние лучи, и зажмурился от удовольствия. Люблю конец мая, когда, ещё, свежая зелень, словно почуяв свободу после зимы, буйно раскидывается по газонам, солнце ещё не такое агрессивное, а впереди ещё целое лето. На душе хорошо. Погода удалась нынче, и привычный утренний променад, прописанный врачом после выписки из госпиталя, превратился в приятную прогулку. Рядом остановилась девушка и принялась с интересом наблюдать за маленькой девчушкой, упорно тащившей за поводок упирающегося спаниэля. Выглядело, и вправду, очень комично, и я тоже улыбнулся.
– Какое у вас удивительное лицо! – вдруг, произнесла девушка.
– Удивительное? – от неожиданности я завис на пару секунд.
Честно говоря, удивляться было чему. Ну, не повезло мне с внешностью. Сколько себя помню, меня всегда звали уродцем. Или, ещё конкретнее, уродом. Правда, когда, лет в тринадцать, я, неожиданно, обогнал в росте самых высоких парней класса, так называть меня желающих поубавилось. А, когда, в восьмом классе я, играючи, разбросал двух десятиклассников, державших в страхе всю школу, желающие обзываться вообще исчезли. Вот, только, внешность моя от этого совсем не изменилось. Из зеркала всё так же на меня смотрела уродливая физиономия с низким покатым лбом, мощными надбровными дугами, крупным бугристым носом и тяжёлым квадратным подбородком, слегка выдающимся вперёд. И, если, к этому добавить рост метр девяносто пять и сто двадцать килограмм сплошных мускулов, зрелище получалось ещё то. Не сказать, что это меня сильно напрягало. Всё-таки, за свою жизнь привык. Но проблемы с противоположным полом возникали регулярно.
– Да, – девушка смешно наморщила носик. – Вы интересный экземпляр. Я бы с вас скульптуры лепила.
– А, вы скульптор?
– Нет. Я дизайнер. И вашим бюстом с удовольствием украсила бы одну из проектируемых мной гостиных.
– Мной, обычно, детей пугают.
– Ну, это они преувеличивают. Меня, кстати, Лерой зовут.
– Очень приятно, Глеб, – маленькая изящная ладошка утонула в моей лапище.
– Вам это имя подходит.
Я, уже, по новому, с интересом, посмотрел на собеседницу. А, она ничего! Лет двадцати пяти. Высокая, для женщины, мне, примерно, по плечо, спортивная фигура, с узкими бёдрами и немного широковатыми плечами, бесконечно длинными стройными ногами и породистой головкой на тонкой изящной шейке. И косметикой не злоупотребляет. Так, слегка тронутые помадой пухлые, уточкой, губы, и, чуть-чуть подкрашенные, длинные пушистые ресницы.
Хотя, женщин в таком деле, не поймёшь. Может, она просто за хлебом выскочила. А, через полчаса, тонну косметики по лицу размажет, литры парфюма на себя выльет, и платье от кутюр вместо этого джинсового костюмчика наденет, чтобы просто на работу сходить. Не красавица в современном понимании этого слова, но, симпатичная. Из той категории, что при помощи косметики могут сногсшибательные образы из себя ваять. Чистый холст для стилиста, как я однажды слышал, не помню от кого. Такие, обычно, цепляют внимание и заставляют оборачиваться.
Странно, чем же я так её заинтересовал? Судя по её внешности, проблем с кавалерами у неё, и быть не может. Или, это из серии «Красавица и чудовище»? А, что? Мы из курса физики знаем, что противоположности притягиваются. Ботаники влюбляются в падших женщин, пай-девочки – в хулиганов. Ха! Размечтался. Девчонке, просто, заняться нечем, вот и прикалывается от скуки. В груди, неожиданно, образовалась пустота, как всегда, когда, вдруг, разочаровываешься в человеке, и я, разжав ладонь, быстро убрал свою руку.
– Что-то случилось? – почувствовала изменение моего настроения Лера.
– Нет, ничего, – я, почему-то, смутился и отвёл взгляд в сторону.
– Как, ничего? Я же вижу.
– Говорю же, ничего, – обычно, когда я смущаюсь, начинаю грубить, а, когда грублю, люди меня пугаются окончательно и бесповоротно.
– Я вас чем-то обидела? – девушка, вопреки моим ожиданиям, не испугалась. – Если обидела, извините. А, знаете, тут, недалеко, кафе неплохое. Там хороший кофе и свежие круассаны. Я угощаю.
Честно говоря, меня ещё никогда не приглашала девушка. Тем более, в кафе, пусть, даже, на круассаны. Поэтому, наверное, и не отказался. Просто, кивнул головой, и Лера, взяв меня за руку, потянула, словно маленького мальчика, по боковой аллее куда-то в глубину сквера. И я пошёл, механически переставляя ноги и мучительно пытаясь поймать хоть одну и мыслей, хаотично мечущихся у меня в голове. Вся абсурдность ситуации совершенно выбила меня из колеи. Зато, девушка чувствовала себя, как рыба в воде. Уверенно свернув направо, она провела меня вдоль фигурной декоративной ограды и, посторонившись, бесцеремонно втолкнула через проход на летнюю площадку небольшой кафешки. Народу здесь, по случаю утреннего времени, не было, и все пластиковые столики стояли пустыми. Только, у барной стойки под навесом из гофрированного пластика скучали официанты, вяло переговариваясь между собой, или зависая в своих смартфонах.
