«А почему бы не написать книгу?» – посетила меня однажды свежая мысль. Основания для появления в моей голове этой мысли были: двадцать лет журналистского стажа, несколько опубликованных рассказов в различных изданиях давали надежду на то, что я могу справиться и с книгой.
Семья меня поддержала: времена нынче нелегкие, приработок не помешает. Муж сказал – «Пиши, я в тебя верю!» Чем, признаться очень меня удивил. В свое время, когда я переквалифицировалась в журналисты, он не верил, что будут публиковать в газете то, что я старательно писала вечерами, сидя за столом на кухне – самом спокойном месте нашей квартиры…
Писать я любила, с детства меня привлекал эпистолярный жанр. Мои письма маме, сестре, если я оказывалась где-то далеко, к примеру, в пионерском лагере, были длинными и, как мне казалось, интересными.
Мне нравилось излагать свои размышления на самые разные темы. Со вступлением в пубертатный возраст мысли, которыми хотелось с кем-нибудь поделиться (в моем случае – с дневником), приобрели четко направленную тематику – естественно, на проблемы взаимоотношений. Очередная любовная трагедия служила поводом для выплескивания на бумагу (компьютеров тогда еще не было) моих страданий, отчего на самом деле становилось легче, и раны на сердце как-то быстрее затягивались. В школе я любила писать сочинения на свободную тему и всегда получала за них пятерки, в отличие от сочинений на тему какого-нибудь литературного произведения, где надо было разбирать образ героя. Ну не нравилось мне про образы, я любила свободу и полет фантазии!
Писательские эксперименты продолжились и в более зрелом возрасте. Однако окончила я хоть и гуманитарный вуз, институт культуры, но даже не библиотечное отделение, а музыкальное, так как родители видели меня музыкантом. Их можно было понять – когда у меня обнаружились музыкальные способности, родители разорились на пианино (зарплаты простых советских инженеров были весьма скромные), и я была определена в музыкальную школу. С тех пор большое черное пианино «Лира» упорно кочевало с нами из квартиры в квартиру – почему-то мы часто переезжали, папа всё время пытался улучшить наши жилищные условия, и спуск-поднятие с этажа на этаж громоздкого музыкального инструмента стало притчей во языцех всей нашей родни мужеского пола.
В итоге великим музыкантом я не стала – не хватило усидчивости, и трудилась музработником то в детском садике, то в клубе, разучивала с детишками песни и проводила детские праздники. Кстати, довольно успешно – в основном благодаря придуманным мною сценариям, которые всегда принимались на «ура»! Аккомпанировала я резво, но не по нотам, а на слух – природная лень мешала погружаться в ноты и разучивать партию фортепиано.
Писать мне по-прежнему нравилось больше. Вот тут лень никак себя не проявляла – я с головой уходила в тексты, которые писались будто сами собой, и время пролетало незаметно. Правда, тексты эти складывались в ящик стола, до лучших времен…
Это увлечение и привело меня через некоторое количество лет «музыкального» стажа в редакцию одной из небольших городских газет: однажды я услышала по радио объявление о том, что им требуются журналисты, можно без опыта. Я довольно быстро обучилась на месте азам работы корреспондента и вскоре выбилась в «ведущие журналисты» – это стало моей профессией на следующие двадцать лет.
Иногда вдохновение сподвигало меня даже на стихотворные строки, правда, коротенькие, длинных стихов я не писала. Например, в юности мы с родственниками ездили к родным в Среднюю Азию. Проезжая через Казахстан, миновали железнодорожную станцию Тюра-Там, от которой лежит путь к Байконуру. А как раз в это время на Байконуре находился в командировке мой на тот момент возлюбленный. И под стук колёс я вдруг родила строчки:
Мне колёса стучат: Тюра-Там,
Тюра-Там мы проехали мимо.
Тюра-Там, Тюра-Там, где-то там
Обо мне, может, помнит любимый.
Правда, по возвращению из путешествия любимым он уже больше не был. Выяснилось, что молодой человек женат, посему твердой рукой он был вычеркнут из моего сердца. А стишок про Тюра-Там почему-то запомнился…
XXI век, новое тысячелетие ознаменовались наступлением эры цифровых технологий; печатные СМИ становились все менее популярными и нужными гражданам, которые всякую полезную и бесполезную информацию горстями черпали из интернета. В итоге нашу газетку, в которой я дослужилась к тому времени до и.о. главного редактора, перестали финансировать. Я побегала по спонсорам, но платить за издание никто больше не хотел, и газета приказала долго жить. Я осталась без работы. Рассказы, время от времени отправляемые в разные издания, не спасали – устроиться на постоянную работу туда не удавалось, там своих писак хватало.
Тем временем наша семья приобрела довольно большой участок земли за городом: муж, в детстве живший с родителями в частном доме, решил реализовать ностальгические мечты и построил скромный, но просторный дом со всеми удобствами, где можно было жить круглый год. Что мы и сделали, оставив в распоряжение дочери городскую квартиру.
