Солнце, море, пляж…. Нет, не так. Жара, песок, веснушки. Ох уж эти веснушки! Чуть солнце выглянуло – они уже тут, как тут.
В детстве бабуля говорила мне, что веснушки – это следы от поцелуя солнышка, но радовалась я такому объяснению недолго. Моя бабуля рано умерла, сознательную жизнь я жила с дедушкой, а уж он не стеснялся в выражениях. Поэтому с момента, когда мы остались вдвоём, я слушала, что веснушки свидетельствуют о том, что меня тараканы обгадили. Вот так. Но, несмотря ни на что, у меня был мировой дед. К сожалению, сейчас уже нет и его.
На мой живот вдруг посыпался горячий песок, я открыла глаза, недоумённо осмотрелась. Прямо передо мной стоял пацан лет десяти и нагло обсыпал меня из маленького ведёрка.
– Эй! – возмутилась я. – А ну, вали отсюда!
– Лукас! – раздалось рядом.
Пацан высыпал на меня остаток, пока я возмущённо шипела, отряхиваясь, а к нам подошла женщина в лёгком платье и, схватив наглого Лукаса за ухо, потащила его подальше от меня, бормоча что—то на испанском. Вот умеют они ругаться! Ни черта не понимаю, а слушать интересно! А передо мной, кстати, извиниться никто и не подумал.
Я встала с лежака, обиженно стряхнула с себя остатки песка и собрала свои вещи. Надо было сразу подальше от людей уйти, но нет же, мне приспичило поваляться на лежаке, да под зонтиком! Зато лишний раз убедилась, что отдыхать я люблю в одиночестве.
Отойдя почти в конец, я расстелила своё полотенце прямо у воды. Теперь, когда лягу – водичка будет ласкать мне ножки. Довольно потянувшись, я разлеглась на полотенце и закрыла глаза. Позагораю. Я лежала особняком от общей массы отдыхающих, поэтому шум, издаваемый народом, теперь мне почти не мешал. Надо было сразу сюда идти. Ведь, помимо маленького хулигана, там приходилось ещё и от надоедливых турков отбиваться. И чего им всем от меня надо? Они же, вроде, на блондинок падкие, а я рыжая. Да и до пышных форм мне ой, как далеко. Дед всю жизнь называл меня скелетиной или доходягой. Ну, конституция у меня такая, что ж поделать—то?! Зато я ем, что хочу, в любых количествах, и не толстею ни на грамм. Стабильно сорок семь килограммов тушки. Хороший такой барашек. Может, поэтому турки ко мне и липнут?!
Но, конечно, они не мешают мне наслаждаться долгожданным отдыхом. Средиземное море и тёплое солнышко затмевают недостатки отельного номера, противных людей и прилипчивых донжуанов. Но номер у меня, конечно… я, разумеется, знала, что за такие деньги надеяться на «люкс» бессмысленно, но хоть бы вентилятор поставили! Ночами просто невозможно спать! Остаётся утешать себя тем, что я сюда не спать приехала. И получается у меня! Я, кстати говоря, и на пляже неплохо высыпаюсь.
Вот не понимаю людей, которые, приезжая в другую страну на отдых, целыми днями носятся по экскурсиям. Да это ж пытка невыносимая! Поднимись в несусветную рань, несколько часов жарься в душном автобусе, а потом весь день таскайся пешком от одного водопада к другому. Ну, или что там за экскурсия? Нет, это точно не для меня. Хотя я ведь говорю только о том, что сама видела. Вполне возможно, что за приличные деньги и экскурсии приличные. Я вот сгоняла на одну, а потом решила забить на это неинтересное дело и вот уже шестой день ленивцем валяюсь на пляже с утра до ночи, и прекрасно себя при этом чувствую. Турция далась мне очень тяжело, я долго копила на этот отдых, нагуляться и дома успею.
Услышав испанскую речь, я недоумённо хмыкнула. У них же и дома пляжи есть, зачем в Турцию лететь? Это мне вот в моём жарком Волгодонске одиноко без тёплого песочка и нежной водицы. Нет, воды там достаточно, но не той, о которой я полжизни мечтала. Дон практически всегда холодный, а искусственное море почти высохло. Да и на нашем пляже люди уже чуть ли не друг на друге сидят из—за того, что деревьев на пляже мало, а жариться на солнце не хочется никому.
В общем, восемь дней отдыха для меня бесценны, и с пляжа меня не выгнать. Я прерываюсь только на еду и ночной сон, но с рассветом снова бегу на тёплый песочек. Жаль, что скоро придется возвращаться на ненавистную работу. Не то чтобы мне там что—то конкретно не нравилось, я просто в принципе не люблю работать. И мне не стыдно в этом признаться. Любой человек, абсолютно любой, если бы у него была возможность жить припеваючи, при этом, не работая – согласился бы на такое с радостью. Это я сейчас о той работе, куда ты ходишь из—за денег. А не о том, когда их у тебя достаточно, и ты можешь заниматься любимым делом.
Я вот, например, обожаю петь. И у меня это неплохо получается, но я не могу уйти в музыку с головой, потому что мне нечего будет есть, следовательно, петь я смогу недолго. Но на продюсера у меня денег нет, а для спонсора я внешностью не вышла. Рыжая мышь с душой ленивца – вот я. Пока такой зверёк никому не нужен. Так вот, люблю я петь, училась на парикмахера, а работаю официанткой в кафе. В нашем городе с работой не густо.
А то, что никому не нужна – так это не беда, мне не очень—то и хотелось. Живу одна и чувствую себя замечательно. От деда мне досталась двушка в спальном районе города (хотя, тут, наверное, все районы спальные) и скверный характер. Но я подозревала всю жизнь, что дед мне не родной, поэтому характер унаследовать от него не могла, но, как говорят, с кем поведёшься…. О родителях я абсолютно ничего не знаю, дед не желал мне о них рассказывать, а бабуля умерла давно. Единственное, что мне известно о маме и папе – они точно были, я же есть. Три года назад скончался дедуля, и вот с тех пор я предоставлена сама себе. Друзей нет, знакомых много, с парнями тоже не ладится. Во—первых, не так уж и много у меня было ухажеров, а те, кто всё же обращал на меня внимание – долго не задерживались, не в силах терпеть мой «ангельский» характер.
