Ночь, бессонница. Кружим по комнате вдвоем: я и комар. И почему так знобит? Нужно задвинуть поплотнее шторы на окнах, чтобы то немногое тепло, что имеется в комнате, не вытекло наружу, в черноту.
Не пойму, что со мной такое? Я и раньше боялся полетов. При мысли о них в моем животе, от солнечного сплетения и ниже, начинал ворочаться скользкий холодный червь. Но сегодня он достиг просто исполинских размеров, и даже не ворочается, а танцует ламбаду с несколькими своими подельниками. Ну, ничего, переживем. Ведь, если мыслить здраво, то всей этой мистической пурги с предчувствием, знаками судьбы и т.д. просто не существует. Нужно заставить себя поспать хотя бы пару часиков, а утром собираться в аэропорт.
За всю ночью я не смог отключиться даже на секунду, и теперь черными провалами под глазами напоминал панду. Поднялся по трапу как на эшафот. Далее все по стандарту: стюардессы приторно любезны, инструктаж как пользоваться спасательными прибамбасами, командир просит пристегнуть ремни, еда в пластиковых контейнерах и с таким же вкусом. Наевшись до отвала (нет), наконец-то заснул.
Разбудил меня сосед, тряся за рукав. Я нехотя вытащил наушники, чтобы выяснить, какая же веская причина заставила его так поступить, и услышал голос командира: «…просьба сохранять спокойствие и следовать нашим дальнейшим инструкциям». Меня снова тряхнуло, только теперь это уже был не сосед. Самолет качнуло так, что спешащая по проходу бортпроводница завалилась вбок, на ближайшее кресло. Почти одновременно с этим откуда-то сверху на своих прозрачных лианах свесились кислородные маски.
Итак, у меня для себя две новости, по традиции, плохая и хорошая, с какой начать? Ладно, проказник, уговорил! Начну с хорошей: предчувствие таки существует! А какая же плохая? – спросишь ты. А такая, что мы его ни черта не послушались, и теперь мы с тобой падаем, дубина!
Остается только судорожно вспоминать, что там было по сценарию. «Сперва обеспечьте маской себя, а затем ребенка». Как хорошо, что у меня нет никакого ребенка, не хотелось бы напортачить с обеспечением его кислородом. А ведь, наверное, скоро придется этого самого ребенка завести, ведь «у людей» так принято.
Ах да, пришло же время перебрать в памяти все события своей никчемной жизни. Извольте полюбоваться, никчемности в ней предостаточно. Самая главная проблема в том, что я упорно не оправдывал ничьих надежд. Мама… хотя начнем по старшинству, с бабушки. Ведь это, насколько я понял, от нее в нашу семью пришла мода на фразу «все должно быть как у людей».
Когда на школьный праздник я хотел нарядиться Кощеем, а в классе было принято одеваться в костюмы пушистых зверей, бабушка упорно не хотела прислушиваться к моему желанию, потому что оно не соответствовало понятию «по-людски». В итоге из-под ее швейной машинки выскользнул наряд так называемого «зайчика».
Прошли годы, я повзрослел и собрался поступать, не абы куда, а на журфак. Тогда выступил папа с заявлением, что вечно у меня «не все как у людей». У других сыновья как сыновья, на инженеров идут учиться, и вообще, куда я потом сунусь со своей девчачьей профессией? Никакие аргументы на него не действовали, и я против своей воли закончил факультет машиностроения, в надежде потом получить второй диплом журналиста.
К моменту получения моего первого, и пока что единственного, диплома бабушку мы уже похоронили. К предстоящим похоронам она готовилась последние пятнадцать лет, скрупулезно откладывая деньги под матрас. «Чтобы все как у людей, – говорила она, отсчитывая купюры из только что полученной пенсии, – а то на прошлой неделе Колька Семенов склеился, так эти его родственнички ему гроб заказали из неструганных досок, а на поминках только водка, хлеб да картошка были».
