Ульяна писала август. Теплые солнечные мазки ложились на холст. Казалось, это уходящее лето оставляло на память свои яркие следы.
Счастье в моменте.
Девушка была счастлива. Даже громкий шепот соседей не мешал окружающей гармонии.
А на соседней даче в это время разыгрывалось целое представление.
– А ну, освободили периметр моей собственности, – Тощий дедок подпрыгивал от возбуждения на добротном крыльце своего дачного домика. Две старушки, которые не первый круг нарезали у ульянкиной дачи, приглушенным голосом возмущались:
– Вот черт кудрявый! Чего лезешь? – возмутилась шепотом одна.
– Не к тебе идем. Хотим с соседкой поздороваться. Чего орешь? – прошептала другая.
Если бы юная художница посмотрела, то ее цепкий взгляд непременно выделил бы некую наигранность. Обе стороны конфликта, активно переругиваясь, нет-нет да и бросали короткие взгляды на девушку. Как будто ждали её реакции.
– Да какая такая любовь? – переговоры долетали обрывками
– Несчастливая. – Сказано это было с придыханием. – С чего бы это такой красавице одной в нашу дыру притащиться?
Ульянка улыбнулась. Она наслаждалась одиночеством на этой старенькой заброшенной даче. Какая глупость эта любовь! Два года зря потрачены на Дениса – первого красавца их курса. А казалось – любовь! Как он ухаживал! Цветы, прогулки под луной. А потом они съехались и началось: не так одета, скучная, хватит рисовать, пошли лучше в клуб, почему холодильник пустой. Последней каплей стал её отказ попросить у родителей деньги на машину.
При хорошем достатке в семье Ульянка всегда старалась быть материально самостоятельной. Единственное, что она приняла – небольшую студию недалеко от учебы. Но здесь ее никто и не спрашивал. Оказалось, что жилплощадь только и держала ухажера. Появилась альтернатива —как ветром сдуло. А самое главное – девушка почувствовала облегчение. Так что действительно, какая такая любовь?
– Ты смотри-ка, художница! Вот бы Ирка порадовалась. А красавица какая!
– Да где ты там красоту-то углядел? Под краской и не разберёшь. Как младенец сама себя разрисовала. Хорошо в бабкином халате – его не жалко.
Ну, да! Вся в краске. Сегодня писалось так вдохновенно, что Ульянка даже не обращала внимания на брызги. Так она отдыхала, выплескивала из себя усталость. От маминого контроля, изнурительной учебы и придирок декана, Сергея Валерьевича, специалиста по станковой живописи, которому она сдала зачет только с третьего раза.
Лето, каникулы, а её как будто через соковыжималку пропустили – просто нет сил. Поэтому новость, что от бабушки ей досталась дача в глухой провинции на берегу озера, оказалась настоящим подарком.
Мама уговаривала продать эту развалюху и не заморачиваться, но Ульянка никого не послушала, быстро собрала небольшую сумку, всё для живописи, села на поезд и уже на следующий день была здесь.
Улыбнувшись своим мыслям, девушка погрузилась в процесс, ловко орудуя кистью. Весь окружающий мир вновь сузился до рамок будущего шедевра.
Она расположилась на границе своего участка, прекрасного в своей запущенности, у раскидистой черноплодной рябины. Шел уже далеко не первый час работы, солнце близилось к горизонту.
Рядом развалилась кошка, неизвестно откуда прибившаяся к Ульянке. Грациозная, трехцветная, пушистая. Улька познакомилась с ней вчера, едва открыла калитку. Мохнатый снаряд носился по участку за каждой мелкой тварью, прогоняя или безжалостно уничтожая. Тем самым хищница утверждала свое господство на территории, ограниченной шестью сотками. Царица – не меньше! Ульянка сразу начала называть ее Клеопатра. Или Клёпка. Или Задолбашка. В зависимости от ситуации. Сейчас это мохнатое чудо уже выжило с участка всю вредную живность и отдыхало, раскинувшись плоским пушистым ковриком на тропинке.
Однако смеркалось, освещение менялось, становилось прохладно, наступало одиночество. Соседи разошлись по домам. Уютно засветились окна. Девушка тяжело вздохнула, подвигала затекшими конечностями, вытерла кисти, небрежно кинула их в обрезанную пластиковую бутылку с растворителем, оставила недоделанную работу и пошла в дом.
На даче не пахло заброшенностью, хотя обстановка напоминала музей. Женщина из деревни раз в неделю приходила смахнуть пыль, а к приезду девушки, видимо, сделала генеральную уборку.
Ульянка ужаснулась своему отражению в древнем зеркале, нашла старую тряпку, где-то растворителем, где-то теплой водой привела себя в порядок, сменила одежду. В кармане джинсов обнаружила почивший телефон. Зарядного устройства не было. Ладно. Не в тайге живем. Наверняка у кого-нибудь можно будет попросить зарядку.
На даче до сих пор чувствовалось бабушкино присутствие: аккуратная кухонька с хорошей газовой плитой, крепким столом с белой столешницей, затем дверной проем в малюсенькую гостиную с удобным диванчиком, резным маленьким столиком с ажурной скатеркой и старинным трехдверным шкафом.
А дальше – проход в спаленку. Дверей не было. Их заменяли вышитые занавесочки. Эта комнатка была обставлена в духе даже не конца, а середины прошлого века. Металлическая кровать с периной, мягкой до жути, четырехэтажной подушечной пирамидой под ажурной покрывашкой, связанной бабушкой. А вот подзоры на кровати еще прапрабабушкины, как и самотканые половички. Все было маленькое, уютное и напоминало девушке кукольный домик из детства. И пахло на даче чем-то старинным, неуловимым. Может, отзвуком Красной Москвы, или лаванды, или лампадного масла. А может, всего этого вместе.
