Еще с незапамятных времен у края старого дремучего леса было большое болото. А в самой густой чаще уже много веков жил Леший. Жил не тужил, грибы да ягоды собирал, птицам и зверям помогал, а иногда злых охотников наказывал.
У большого болота тоже хозяйка была – Кикимора зеленоносая. Как и Леший, жила она здесь уже много веков, и следила, как и лесной хозяин, чтобы живность всякая размножалась, лес не горел, а болото не пересыхало.
Лешему никогда не нравилось, да и Кикиморе тоже не на радость было, если какой-нибудь злой человек начинал птиц и зверей без счету стрелять, или другой какой урон природе наносить. Поэтому лесовик и болотница таким плохим людям спуску не давали. Иногда, жадных до трофеев, охотников по лесу кружили, а бывало, и в топи заводили, но такие незваные гости здесь были не частыми, поэтому жизнь из года в год текла спокойно и размеренно.
Летней порою сидел как-то Леший вечерком на пеньке, да о своем долгом существовании размышлял. Посмотрел он вокруг. Деревья высокие до небес стоят, птички разные поют, от цветов да ягод аромат по лесу тянется – одно слово – красотища. Только вот полезли к хозяину лесному в голову мысли разные, что де ему уж много лет, а день за днем идет, жизнь проходит, а Леший все один да один, и словом обмолвится не с кем. Решил тогда лешак пойти к Кикиморе посвататься. Все какое-никакое, а общение получится. Да и вместе хозяйство вести проще будет.
Леший-то, не шибко красив был: нос картошкой, лицом смуглый, потому как кожа его цветом, что старая кора на дереве, была темная, да вся морщинами испещренная. Маленький, худенький, с лохматой головою, да с бородою патлатою, лесовик считал себя вполне привлекательным мужиком и в получении у Кикиморы согласия на женитьбу, не сомневался.
Надел он свою самую нарядную шапку из бересты, отряхнул рубаху из мягкой соломы связанную, да штаны подтянул из еловых веток сотканные, и пошел к трясине, где хозяйка болота жила. А зеленоносая в это время лягушачьим концертом дирижировала. Кикимора, конечно, Лешему в красоте не уступала: нос длинный, кожа зеленая, волосы не чесанные, до самых ступней свисали, тонкие да прямые, как трава на заливных лугах. Ну, и, конечно, одета была она по последней болотной моде – платье из мха да шаль из сушеной тины.
Подошел к болотнице Леший, поклонился и говорит:
– Здравствуй голубушка-Кикимора, пришел я тебя замуж звать. Живем мы с тобой бок о бок уже много столетий, а я вот, только сейчас надумал, может нам вместе вековать-то? Мне порой вечерами так грустно бывает, что хоть волком вой, а словом, и перемолвится не с кем, животные же лесные – твари бессловесные.
У Кикиморы от такого неожиданного предложения глаза на лоб полезли. Она даже про свой хор лягушек забыла, только на Лешего открыв рот смотрит. Постояла болотница так пару минут, а потом и спрашивает у лесовика:
– Что-то я не поняла тебя, лешак. Ты не мухоморов ли объелся часом? Это зачем тебе меня замуж звать потребовалось, мы вроде с тобою и друзьями-то никогда не были? Да и о чем мне с тобою разговаривать? Меня твои елки-палки да грибы-ягоды не очень-то интересуют.
Не ожидал такого быстрого отказа лесной хозяин. Почесал густую бороду Леший, да и отвечает:
– Вижу, я Кикимора, что зря тебя побеспокоил. Я, же, подумал, что ты за последнюю сотню лет хоть чуток посмышленее стала, а у тебя в голове как болотная жижа была, так и осталась, потому и сказать-то умного ничего не можешь. Развернулся Леший и побрел расстроенный на свою полянку, где под большим поваленным деревом его берлога была.
Кикимора на лесного хозяина сильно разозлилась, даже большой комок тины ему вдогонку бросила. А потом села на кочку болотную, длинными пальцами по воде возит, и сама вслух размышляет:
– И чего я глупая, лешака обидела, ведь и вправду живем с ним рядом уж какую сотню лет, пусть и дружбы не водим, но и не воюем. А у Лешего сердце доброе, он птенчиков, выпавших, назад в гнезда возвращает, да зверье из капканов освобождает. А нормальному мужику-то, завсегда баба требуется. Они только бахвалиться умеют, что им женщины не нужны, а сами с рождения и до смерти за юбки бабьи держаться.
