Читать онлайн полностью бесплатно Андрий Златарич - Как изготовить шкатулку для хранения фей

© Андрий Златарич, 2024

ISBN 978-5-0062-4620-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как изготовить шкатулку для хранения фей

***

Бесчувствие – самое главное в моей работе. Не нужно их жалеть, симпатизировать им. Особенно это касается юных и прекрасных.

На протяжении трёх с половиной лет я служил помощником мистера Лича, однако после того, как директор застал его в процессе некого акта, что свершался им в обществе молоденького утопленника – красивого длинноволосого юноши чахоточного вида, скорее всего очередного поэта, которых нынче чуть ли не каждый день вылавливают из Темзы – нам пришлось распрощаться со стариком. С тех пор его должность занимаю я. Не желая порочить доброе имя мистера Лича и, в частности, из жалости к его пожилой супруге, директор решил не предавать дело огласке и обошёлся без вмешательства полиции. Да и нам самим ни к чему этот скандал. У красавца-утопленника всё равно не было никакой родни, так что едва ли кому-то было до него дело. К тому же мистер Лич был как всегда очень аккуратен – уж этого у него не отнять – так что тело несчастного юнца выглядело фактически нетронутым. Даже если бы в последний момент явились какие-нибудь дальние родственники, то и они бы не нашли, к чему придраться. Но никто так и не пришёл за ним. Так что мне опять пришлось хлопотать о похоронах и торговаться с гробовщиком – он очень упёртый малый, но учитывая, сколь ограничены мы в средствах, находясь на государственном финансировании, ему приходится сбывать нам свой товар по сходной цене. Тех мертвецов, за которыми никто не является по истечении двухнедельного срока, мы хороним за свой счёт. Мистер Каннинг – директор нашего заведения – как-то пошутил, что было бы куда экономичнее и проще отправлять их в топку. Посему, дабы не обременять директора, все вопросы относительно похорон наших неопознанных гостей приходится решать мне. Вообще-то это не входит в круг моих прямых обязанностей, но мистер Каннинг очень просил меня взяться за это дело и обещал небольшую прибавку к моему жалованию. Однако даже по прошествии года с нашего уговора он так не вспомнил о своём обещании – что, в общем-то, извинительно, учитывая его занятость. Тех средств, что я зарабатываю, мне хватало на месячную оплату сырой каморки в подвале питейного заведения миссис Тод, что я снимал до конца прошлого года, а также ровно на тридцать бутербродов с ветчиной и такое же количество чашек кофе. Поэтому я не люблю месяцы, в которых тридцать один день, и благодарю небеса за экономически благословенный февраль. Но мистер Каннинг, зная о моём бедственном положении, периодически угощает меня обедом – если быть точным, приносит остатки ужина из их дома. Миссис Каннинг замечательно готовит, но их маленькие дети – а их у четы Каннинг целая дюжина – не любят овощи, в частности, шпинат и сельдерей, благодаря чему у меня имеется шанс не умереть с голода. Мистер Каннинг по мере своих сил проявляет участие в моей судьбе, весьма ценя меня, как работника, особенно с тех пор, как мы лишились опытного в своём деле мистера Лича. Например, тремя месяцами ранее он подарил мне свой старый сюртук. Не имея возможности обратиться к модистке, я заштопал все дыры на нём самостоятельно, перед этим выменяв у миссис Тод свой детский молитвенник на иголку с катушкой замечательных чёрных ниток. Но, увы, одеть мне его так и не пришлось, потому что после пары минут, проведённых в этом сюртуке, моя кожа покрылась сыпью, на лечение которой я истратил последние сбережения, а также деньги, вырученные с продажи отцовского цилиндра. Вследствие сей неприятности я был вынужден провести почти неделю без еды и в Сочельник едва не преставился, лишь чудом не сделавшись при этом постояльцем нашего заведения. Но мистер Каннинг и на сей раз выручил меня и предложил мне пожить прямо на работе, чтобы больше не тратить деньги на съём жилья. С тех пор я пребываю на работе круглосуточно, а это к радости мистера Каннинга позволило ему наконец-то уволить нашего сторожа пьяницу-Фокса, от которого он постоянно ожидал какого-нибудь подвоха, как было в тот раз, когда Фокс в нетрезвом состоянии уронил керосиновую лампу и нечаянно подпалил труп миссис Грид – весьма почтенной пожилой леди. Но благодаря моей договорённости с театральным гримёром месье Бенар, нам удалось общими усилиями привести покойницу в приличным вид, достойный погребения, так что её правнуки даже и не догадались о произошедшей с ней неприятности. Таким образом, мистеру Каннингу гораздо сподручнее иметь одного работника, зато такого, на которого он может всецело положиться. Я тоже только выгадал, переехав жить на работу, ведь это экономит моё время и деньги, так что теперь я имею возможность питаться три раза в день и даже покупать опиум, который мне недавно прописал доктор Пейн. С недавних пор я также начал откладывать деньги, остающиеся от моего жалования в конце месяца, хоть и не знаю, с какой именно целью – но привычка жить скромно и на всём экономить оказалась неистребима. Однако пару дней назад я заметил, что часть накопленной мною суммы исчезла, чего со мной прежде никогда не случалось, ведь, не имея больших средств, я привык быть очень аккуратен с деньгами и ещё ни разу не был небрежен в обращении с ними. Но боюсь, я стал рассеян и всему виною моя собственная невнимательность, ибо мне некого обвинить в краже, ведь помимо мистера Каннинга и двух молоденьких практикантов из медицинского колледжа, которые изредка приходят помочь мне, здесь никого не бывает. Студенты, работающие со мной на вскрытиях, очень приличные молодые люди, одевающиеся гораздо элегантнее меня, так что было бы нелепо подозревать, что они станут воровать последние шиллинги у нищего прозектора, работающего в городском морге. Посетители, приходящие к нам на опознание, не имеют доступ во внутренние помещения, а иных гостей – по крайней мере, живых – у нас не бывает. Впрочем, я уже перестал расстраиваться из-за потерянных денег, ведь, по правде, мне абсолютно не на что их тратить. В былые времена я питал глубокую страсть к книгам, но после того, как их все пришлось продать, я научился обходиться и без них, так что даже уже и не ощущаю этой потери. Ведь с недавних пор у меня фактически не остаётся времени на чтение и тому подобные праздные занятия. После увольнения мисс Порк – это была пожилая старая дева с подагрой и удручающей любовь к чесноку – к моим ежедневным обязанностям прибавилась уборка помещения. Но, учитывая охватившую меня в последние полгода бессонницу, занятие это для меня вовсе не обременительно, а даже напротив весьма полезно, ибо праздность, как верно заметил мистер Каннинг, питает дурные наклонности, разжигает нездоровые фантазия и желания, что совершенно излишне для человека моей профессии. Отсутствие лишних денег несёт неоценимую пользу того же свойства, ведь это избавляет меня от многоразличных искушений, что предлагает современный мир. Ограниченность свободного времени и финансов позволяет мне проводить скромную, тихую жизнь вдали от общества, что совершенно не тяготит меня, а напротив даёт ощутить в полной мере свободу духа пилигрима, не обременённого имуществом и пребывающего лишь временно на сей земле, как учит нас Писание. И в прежние, более благополучные годы, когда была жива матушка и мой младший брат Эдриан, я не имел товарищей и находил удовольствие в уединении. Боюсь, моя профессиональная бесчувственность распространяется не только на мертвецов, но даже в большей степени на живых. Уже долгие годы круг моего общения составляют лишь коллеги по работе и полисмены, которые изредка навещают нас в том случае, коли кто-то из наших гостей имел связь с криминальным миром, либо был исторгнут из сей земной юдоли не естественным, а насильственным путём. Одиночество ничуть меня не печалит, но приносит душе моей великое умиротворение и блаженство. К счастью для меня, никто из окружающих не стремится сблизиться со мною – угрюмый мой нрав и неприятная внешность, надо полагать, вполне объясняют причину сего – и благодаря этому я избавлен от необходимости вести жизнь в столь чуждом для меня обществе. Единственный, кто по-прежнему проявляет признаки дружелюбия по отношению ко мне, это мистер Лич. Частенько он проведывает меня с приходом темноты, справляется о моих делах, после чего принимается жалобно умолять пустить его внутрь и позволить хоть одним глазком взглянуть на «мёртвеньких мальчиков». Но я – не только из уважения к приказу мистера Каннинга, но в большей даже степени из своей личной неприязни к печальной склонности мистера Лича – решительно отказываю ему раз за разом, но, конечно же, в весьма вежливых выражениях, дабы не обижать старика. Однако, как я могу судить по той мстительной злобе, что читается в его глазах всякий раз после очередного моего отказа, в скором времени нашей дружбе, вероятно, придёт конец, о чём я, по правде говоря, едва ли сожалею.