Промозглой майской ночью под нудно моросившим холодным дождем по бульвару мимо пруда, где когда-то жили лебеди, торопился довольно крепкий старик. Постукивая тростью об асфальт, он все больше припадал на больную ногу. Тусклые фонари, освещавшие его путь, словно по чьей-то злой воле сразу же гасли за его спиной. Едва дувший вначале ветер с каждой минутой набирал силу, раскачивая кроны деревьев, вступая в противоречие с моросью, словно силач на тонких ножках. Старик иногда останавливался, вглядываясь в темноту бульвара, и в метании теней от ветвей ему чудилось, что кто-то с нечеловеческой скоростью перебегает от дерева к дереву.
Наконец он свернул в проулок и, припадая на больную ногу, почти рысцой подбежал ко второму от угла дому. Набрав код, быстро зашел в подъезд. Хлопнула, защелкиваясь, тяжелая металлическая дверь. Старик перевел дух и уже спокойно начал подниматься по лестнице. Подойдя к обитой потертым дерматином двери, отпер ее ключом и включил свет, отразившийся в большом зеркале, занимавшем почти всю стену прихожей.
Обстановка однокомнатной квартиры старика разительно контрастировала с входной дверью. Кругом стояла добротная старинная мебель из мореной квасом карельской березы. Гулко пробили висящие на стене «ходики».
Не снимая плаща и оставляя на полу мокрые следы, старик быстро проковылял в комнату, и, нервно выдернув зарядку из смартфона, набрал номер. Подождал ответа, но абонент молчал. Досадливо нахмурившись, он набрал номер еще раз. Без ответа.
Оглядевшись по сторонам, старик снял со стены старинный портрет в тяжелой позолоченной раме и водрузил на его место фото парной скульптуры Клодта «Диоскуры, укрощающие коней». Снятая со шкафа фотография смотрелась неуместно над обитым парчой диваном, но хозяин квартиры остался доволен результатом.
Затем он подошел к бюро и достал из секретного ящичка конверт с сургучной печатью – оттиском перстня, на которой можно было разглядеть мужчину, стоящего на раковине, влекомой вперед лебедями. Размашисто написал «Моей внучке Ире в собственные руки». Затем снова вернулся в прихожую, снял пальто, переобулся в тапки и замер прислушиваясь. На лестнице было тихо. Старик чуть приоткрыл дверь и выглянул на лестничную площадку. Никого. Тогда он подошел к соседней двери и настойчиво позвонил.
Не сразу, но за дверью послышались шаги, остановившиеся у двери.
– Кто там?
Высокий, чуть дребезжащий женский голос был полон тревоги. Старик нетерпеливо пристукнул ногой об пол и, взглянул через плечо на пустую лестницу.
– Марина Петровна, добрый вечер! Простите, что так поздно.
– Николай Николаевич? – Недоверчиво спросила невидимая собеседница.
– Да-да, откройте, пожалуйста.
Раздалось металлическое царапание, после чего дверь чуть приоткрылась, так что был виден только один глаз хозяйки квартиры. Убедившись, что все в порядке, она сбросила цепочку и широко распахнула дверь, сонно, но кокетливо улыбаясь. В бигуди и шелковом халате с драконами, наброшенном на ночную сорочку, молодящаяся шестидесятилетняя дама выглядела довольно забавно.
– Николай Николаевич, какая неожиданность! Простите за мой наряд, но… Сейчас начало третьего…
Старик протянул к ней руку в умоляющем жесте.
– Марина Петровна, душенька, приношу свои глубочайшие извинения. У меня к вам огромная просьба. Я очень тороплюсь. Возможно, сейчас уеду. Надо передать внучке кое-какие бумаги. Можно вас попросить это сделать, если она завтра придет? Зовут ее Ирочка, фамилия, как и у меня, Гарышева. Когда будете отдавать пакет не постесняйтесь, пожалуйста, попросить документы на всякий случай. Не сочтите за труд.
Соседка в изумлении захлопала глазами.
– У вас есть внучка? Вы никогда о ней не говорили.
Гарышев нервно посмотрел на лестницу, потом принужденно улыбнулся.
–Это длинная история. На днях… если будет такая оказия… приглашу вас на чай и все расскажу. А пока не откажите в любезности…
Соседка протянула наманикюренную руку с тяжелыми кольцами и нерешительно взяла конверт. При виде сургучной печати брови женщины поползли вверх, но она промолчала, вертя пакет в руках.
– А вы сделаете мне потом массаж шеи, как в прошлый раз? У меня после него с полгода ничего не болело.
– Сделаю, душенька. Все, что попросите, сделаю. Простите, мне пора. И не стойте на площадке – на первом этаже я видел каких-то темных личностей. Премного благодарен!
С этими словами Гарышев так быстро исчез за своей дверью, что соседка не успела ничего сказать. Еще раз повертев в руках конверт и зачем-то его понюхав, она пожала плечами и скрылась за дверью. Было слышно, как она заперла два замка и накинула цепочку.
А старик, оказавшись в своей квартире, торопливо занялся странными приготовлениями. Сняв с пальца перстень, он нажал одну из половиц, которая приподнялась, открыв небольшой тайник. Спрятав туда перстень, старик опустил половицу на место, после чего взял в руку трость, обернувшуюся витым посохом. Да и сам старик раздался в плечах, а его одежда превратилась в длинную белую рубаху, повязанную плетеным кушаком.
Внезапно в комнате на фоне светлеющего, благодаря уличному освещению, окна появились четыре черные мужские фигуры в длинных плащах. Гарышев поднял руку, в которой оказался светящийся шарик. Размахнувшись, он метнул его в самого здорового из пришельцев, но тот его легко отбил и, сделав шаг вперед, плюхнулся в кресло, вольготно в нем расположившись. Откинув капюшон и видя, как напрягся старик, он насмешливо ухмыльнулся.
