Темные дождевые облака нависали над лесом, на пустынной трассе, вдали от больших городов, разгоняя сумрак светом фар, мчался большегруз. Водитель искал станцию на радио, когда перед ним открылась картина недавней аварии: на дороге задним бампером к проезжей части стоял внедорожник с раскуроченной мордой, напротив, на обочине, колесами вверх лежала красная «Киа-Рио».
Случайный свидетель присвистнул, сбросил скорость, объехал светоотражающий треугольник и вдавил педаль тормоза. Покрытый серым дорожным налетом тяжеловоз взял вправо, глухо зашипел и остановился. Поправив козырек кепки, водитель зашарил голубыми водянистыми глазами, выискивая окровавленные тела.
Из-за внедорожника вышел невысокий мужчина в куртке защитного цвета. Увидев фуру, вздрогнул, сунул руки в карманы, огляделся по сторонам. Дальнобой наметанным глазом продолжил осматривать место аварии: левая сторона капота «Ленд Крузера» превратилась в бесформенную жестянку, у «Киа» – выбиты стекла, смяты капот и водительская дверь, участок дороги между двумя автомобилями усеян осколками и мелкими обломками, причем все на полосе внедорожника. Водитель фуры видел такое не раз: почти лобовое столкновение, прошли по касательной.
Он открыл дверь, спрыгнул на землю и не спеша подошел к мужчине:
– Помощь нужна?
Тот посмотрел внимательными карими глазами, что-то обдумывая, и вдруг его губы, сосредоточенно сжатые, расслабились, на лице появилась улыбка. Дальнобой отметил, что потерпевший отделался испугом.
– Нет, все в порядке. Менты уже были, жду эвакуатор.
– Водила седана жив?
– Жива. Блондинка! Сам понимаешь, права купят, на машину… «подарили» – и вот результат. На встречку вылетела – и меня и себя чуть не угробила. В последний момент увернулся. – Водитель, наконец, расслабился, оживился и, активно жестикулируя, показал, как было дело. – Хоть бы че ей, понимаешь?.. Скорая забрала. Сотрясение вроде, жить будет, – махнул он рукой.
Они перекинулись еще несколькими фразами – о бабах за рулем, предстоящей волоките в полиции и со страховой, – а затем дальнобой достал из кабины рулон туалетной бумаги и направился к лесу:
– Пойду удобрю насаждения.
Он не смог справиться с любопытством и по пути заглянул в перевернутую легковушку.
Как только пострадавший остался один, сразу бросился в салон грузовика. Быстрым движением сорвал закрепленный на лобовом стекле видеорегистратор и, закончив судорожно клацать по кнопкам, выбрался из машины. Водитель тяжеловоза вернулся, коротко бросил «удачи!», с силой захлопнул дверь кабины, повернул ключ зажигания и, вжимая педаль газа, начал подпевать случайной песне из динамиков.
* * *
Виктор Караваев возвращался домой в Подмосковье из Мурманска, где в сугубо мужской компании проводил время на рыбалке. Это было не столько хобби или способом вернуться в ресурсное состояние, сколько возможностью поддерживать связи с нужными людьми. В закрытом для посторонних клубе, куда его наконец-то приняли, когда он стал заместителем мэра, состояли важные персоны из областного правительства, силовых структур и бизнеса. Виктор быстро влился в коллектив и считался своим, стал душой компании, знал, с кем и как себя вести, за это его и любили. Он уже летал с ними в Астрахань и на Камчатку. Виктор не раз отмечал: очень уважаемые люди, занимают высокие посты, а в лодке и у костра – обычные мужики. Любят выпить, потравить байки, спеть под гитару. Это ему было на руку.
Виктор вырос на Волге, куда они с матерью переехали с Дальнего Востока после смерти отца, с детства знал удочку, ходил под парусом и когда-то мечтал стать моряком, как папа. Ну, а сейчас в городской администрации чувствует себя как рыба в воде, распределяя земельные участки, что, собственно, и стало входным билетом в мужской клуб.
В этом сентябре ловили на Туломе. Хариус шел отлично. Петр Евгеньевич из аппарата губернатора еще и семги полмешка нахапал. За три дня, пролетевших, как всегда, быстро, уговорили на девятерых два ящика коньяка, но дело знали: тара с рыбой была заполнена до краев, система охлаждения работала на славу, а весь улов в Подмосковье должен был доставить специальный человечек.
После Туломы заехали в Териберку, сняли гостевой дом с баней на берегу моря. Планировали отдохнуть еще три дня, но Виктор засобирался на следующее утро: перед работой хотел успеть провести время с Ликой – новой, после развода, королевой сердца. Он сослался на срочные дела, однако его никак не хотели отпускать. Только к полудню, наконец, сердечно попрощался со всеми, крепко пожал руку Петру Евгеньевичу, бросившему с улыбкой: «Не забывай о разговоре», и сел в свой черный «крузак».
Ему не терпелось рассказать Лике хорошие новости. Вчера, попарившись, все потягивали холодное пиво из тяжелых кружек, и Петр Евгеньевич неожиданно спросил, готов ли Витя, если поступит такое предложение, перейти на новый уровень – в областное правительство. Виктор еле сдержался, серьезно выпятил губы уточкой, усилием воли заставил себя не расплыться в улыбке сразу, как услышал предложение. Ответил, что подумает, но принципиальных возражений нет. Петр Евгеньевич удовлетворенно кивнул и произнес тост за его, Виктора, продвижение по службе. Это удача! Это возможность! Отражение в зеркале подсказывало: время не ждет. Ему только тридцать четыре, но уже начали появляться фамильные залысины, обостряя мысок темных курчавых волос, а лоб недавно прорезали первые морщины, то ли от слишком активной мимики, то ли от новой девушки, которая иногда заставляла понервничать. Если дело выгорит – перед ним открываются головокружительные перспективы. Он торжествовал и, отъезжая от гостевого домика, уже не сдерживаясь, радостно постукивал ладонью по приборной панели в такт музыке.
