… И ему становилось до странного просто,
И он думал, себя ощутив безымянным,
Что мгновение каждое – это остров,
На который мы выброшены океаном.
И когда наступает блаженная пауза,
Надо просто лежать под пальмами вечности
И не надо ждать никакого паруса,
Ибо двое друг с другом – уже человечество.
Е. Евтушенко. 1974 г.
ГЛАВА 1. В МЕТРО С ТОБОЮ НЕЛЬЗЯ.
Май 2024 г. Москва
Она вышла через двенадцать минут. Для нее это практически мгновенно. Закутанная наглухо в какой-то платок (уж не тот ли самый, что был на ней в театре?), невзирая на поздний вечер, в огромных дымчатых очках. Сумка-торба, шарф, повязанный сложно и пышно. По-московски. Тонкие ноги в черных колготах из-под короткого серенького пальтеца. «И прядью белокурой озарены лицо, косынка и фигура, и это пальтецо» … Эх…
Я стоял у поворота в переулок, увидев её, помахал рукой и быстро пошел вперд. Через пару десятков метров сбавил шаг, мы поравнялись, остановились и строго посмотрели друг на друга. Не выдержав, рассмеялись и обнялись.
***
– Это действительно странный отель. Они позиционируют его как «апарт-отель с уникальным булгаковским стилем и неповторимым дизайном каждой комнаты». И это сущая правда: я уже успел поменяться, предыдущий номер был еще меньше. Особенно санузел, – неожиданно для себя я стал как будто оправдываться. Пришлось подмигнуть. – А этот роскошный чёрный кот! Ты видела кота?
– Кот шикарен. Я заметила, как одна дама перекрестилась, когда он встретился ей на лестнице. Как тебе спектакль?
– Честно? Ужасно, – решительно заявил я, заметив, как она удивленно распахнула глаза и отшатнулась – мол, ты чего это начал? Я пожал плечами: – Ты-то не причем, ты ж – рупор. Ты – молодец! Запомнить столько…
Глаза вернули прежнее очертание, хотя смотрели уже с каким-то недобрым интересом. Я продолжил:
– Но, всё это произносимое… Сейчас это так далеко, настолько скучно и неинтересно, что вызывает какую-то глухую злобу. Зачем? Для кого это? Не заслуживают внимания эти страсти.
– Вот как?! – маска понемногу стала отлипать, через накипающий гнев проступили настоящие черты. Это хорошо.
– Кому интересны эти мещанские сценки еврейской ташкентской эвакуации? Тогда шла война, а они жили в своем грошовом убогом мирке. Сейчас идет война, а они обсуждают всё то же самое. Зачем такое ставить? Они не понимают?
– Жизнь продолжается. Зал полон. Твой мир лучше?
– Он честнее.
Она хотела что-то возразить, но перехватила и считала мой торжествующий взгляд, сразу всё поняла: мол, провоцируешь? Догадалась, зачем? Не уверен.
– Ну, всё-всё! Сколько у нас осталось времени?
Я потянулся за смартфоном, снял режим «полёта», поморщился от посыпавшихся уведомлений. Да-а-а, время промчалось незаметно:
– Поезд отходит через два часа. Надо вызывать такси. В метро с тобой нельзя.
– Поезд? Снова поезд?
– За год, увы, ничего не изменилось, – заметил я, подумав вдруг, что фраза прозвучала не совсем удачно.
– Не изменилось, но, – она подняла вверх тонкий длинный палец. – Но есть нюансы!
И заливисто и так уже знакомо захохотала.
ГЛАВА 2. БРЫСЬ.
Лето 2023 г. Ростов на Дону.
Когда, прихрамывая, я вошел в купе, там обнаружилась дама в возрасте «сорок плюс»1 в забавном балахоне и две девочки примерно семи и двенадцати лет. Стол был густо завален книжками, плоскими коробками с играми, карандашами и какими-то контейнерами с едой. У самого окна в ряд стояли три серебристых подстаканника со стаканами и ложечками. Видимо, для полноты погружения в железнодорожное путешествие. Сейчас большинство пассажиров предпочитает персональные термокружки.
Девочки с ногами в радужных носках сидели на моей полке и играли в реверси. В воздухе стоял запах хороших, но тяжеловесных духов, зелени и яблок. Уже неплохо: не дошираками дышать. Или алкогольным выхлопом и потом. Все трое замерли. Меня здесь явно никто не ждал. Я улыбнулся как можно приветливее, одновременно кивнув, подмигнул девочкам и сказал «Брысь!», скидывая рюкзак.
– Нам сказали, что мы поедем одни. До самой Москвы.
М-да… И вам здравствуйте! Хамить нельзя, хотя это самый эффективный способ решения проблем. Быть «плохим парнем» по жизни намного удобнее.
– Вас обманули. Мест в поездах нет. Придется немного потерпеть. Я тоже предпочел бы самолётом, но гражданские отсюда не летают.
Дама вскочила и выбежала из купе. Через секунду вернулась, обдав презрительным взглядом, схватила валявшийся на постели айфон, сорвала с крючка рюкзачок и исчезла. Я усмехнулся.
– Вы бы не могли поехать на верхней полке? – спросила она, вернувшись минут через пятнадцать.
Ага, смирилась. Ну-ну…
– Нет. Не сейчас.
– Я… Я дам Вам денег, – последовало какое-то неожиданно неуверенное предложение. Прозвучавшее, пожалуй, неумело и растерянно. Рожденный брать, давать не может?
Мне на секунду вдруг стало всех их жалко. Ввалился в чужой обустроенный мирок, принес неизвестность. Или наоборот, известные неудобства. Но ответил сразу, без колебаний, на автомате:
– Не стоит. Деньги у меня есть.
– Я дам… Пять тысяч. Разница в билетах значительно меньше.
«Вообще-то не значительно, – подумал я. – Интересно за какую сумму я согласился бы карабкаться наверх? Из принципа – ни за какую! А в этом самом принципе тебя только что оценили за открытку с видами Хабаровска. Дожили!»
