«Поэтесса счастливой смелости»
Ее облик красив и трогателен, как и полагается загадочному алмазу, изыскан и трогателен, подобно бриллиантовому фейерверку. В ней – сплав дерзости и лирической нежности, улыбка светит и греет.
Страстью и задумчивой умильностью веет от смуглого живого лица, сверкающего жаждой победы.
Глаза умные и выразительные, ласковые и теплые, круглые как вишенки, в миндалевидном обрамлении, наполненные изумрудной бездной с вкраплениями сердолика и отливом лазури. «Мемфисские глаза» – в определении В. Брюсова.
Взгляд, веселый и гордый, озорной и отчаянный, мудрый и красивый… романтический, но может мгновенно испепелить… загадочная смесь солнца и тумана, притягивающая и одновременно предостерегающая… И соловьиным стоном срывается с мужских губ: «Кто ты – бес или божество? Леда с картины Леонардо!?»
Она пишет для людей, которые знают, как прикасаться к сердцам других. Для тех, которых не ломают тяжелые удары жизни, и кто живет через нежные прикосновения сердца «От того, что ты за человек и откуда смотришь, зависит, что ты увидишь» (Клайв Льюис)
Кто, допуская словесную инверсию стиха О. Ладыженского, «хочет плыть к Итакам и может насмерть стоять под Троями» и в своем протестном состоянии «гордится Каиновой печатью» – страстным, (своеобразный вариант лермонтовского Демона, радующемуся братству с барсами и волками) презрением к инстинкту стада, человеку лживого мира, выраженному хлестко в древности: «Слабый жмется к толпе, сильный – один, но един».
В ее стихах – цветет молодость, задор, пахнет счастьем, все органически связано с внешним миром, создает, как у Лермонтова, «в уме своем… мир иной и образов иных существованье»:
В ее стихах – вера в Счастье, Радость и Любовь, она признает их единственным прибежищем человека, как во всех испытаниях, так и в поисках земли обетованной – удовольствия и наслаждения.
Каждый читатель неизменно, внимая звуку струн ее, подпадает под влияние основательного пушкаревского слова, – «сладкого ослепления»:
Глубокая лиричность, налет фольклорной стилизации, частица винтажного русского романсирования, такое напевное и очаровывающее романтической грустинкой.
Текст у нее играет всеми красками, пропитан будоражащими эмоциями, оттого он яркий и выразительный, изумителен, просто шикарен, влезает в самые отдаленные уголки души.
Поэзия Людмилы Пушкаревой проста. Поэзия красоты. Поэзия веры. Поэзия любви. Для поэзии Пушкаревой не нужно скитов и церквей; не нужно суесловий и славословий: ее поэтический алтарь – наш собственный мозг и наше собственное сердце, а поэтический амвон – это доброта и любовь:
Ее лиричность наполняет пространство запахом дорогой женской косметики и чувственными тремоло сказочной жар – птицы.И думаешь, возможно, Людмила забирает твои чувства, навсегда завоевывает сердце, настолько строки стихов сливаются гармонично с твоей натурой, природой, поисками любви и радости.
