Давно уж выплаканы слёзы.
Только лишь душа горит.
Мои мечты – несбыточные грёзы,
Когда Звезда с Землёю говорит!
(Р. Меседили)
Она ворвалась в мою жизнь также неожиданно, как и ушла из неё, но навсегда осталась жить в моей памяти. Это было ранним летним утром, когда на рёв автомобиля я выскочил на улицу. Вдруг прямо мне под ноги из него вынырнула шустрая, очень приятная девчушка и, смело протянув мне ручонку, представилась:
– Лия.
Прочитав удивление на моём лице, она быстро добавила:
– Так меня назвал мой папа в честь мамы. Она умерла во время родов.
Прошли какие-то секунды нашего знакомства, а я будто знал её давно. В жёлтом платьице в горошек, с таким же шарфиком на шее, она напоминала мне одуванчик. Милый и нежный, жёлтый и мягкий, добрый, солнечный одуванчик! Её пышные, красивые волосы были собраны на затылке, а на светлое, юное личико свисали весёлые кудряшки.
Я был в растерянности и не успел представиться, но голос отца заставил меня встрепенуться:
– Гаджимурад, – крикнул он, – тащи чемоданы в дом!
Я схватил чемоданы, и мы все вошли во двор. Так в нашем доме появились гости: дядя Омар и его дочь Лия.
Отец мой и дядя Омар дружили с детства, вместе учились в школе, вместе в институте, даже вместе в армии служили. Отец вернулся в аул, его там ждала невеста, моя мать. А дядя Омар остался в городе. Там у него была любимая девушка, на которой он женился. Работал он на ипподроме тренером. Любил лошадей. А по профессии был ветеринаром.
Но в жизни ему не очень повезло. После смерти жены он один воспитывал дочь. И воспитал хорошего, доброго человека.
Вскоре мы с Лией поближе познакомились и подружились. Аульские мальчики завидовали мне, когда видели нас вместе. Любой из них желал оказаться на моём месте. Хотя, по кавказским обычаям, девушка не должна находиться одна в обществе мужчин, но дядя Омар не придерживался этих традиций. Он воспитывал её по-своему, по-своему любил её и доверял ей. Они были не только отцом и дочерью, но и друзьями. Лия очень любила своего отца и часто обращалась к нему словами «папочка», «папулечка», что было чуждо в нашей семье.
* * *
Нас отец держал в строгости, особенно дочерей, моих сестёр. Дом наш был разделён на две половины: мужскую и женскую. Мы с отцом редко появлялись в комнатах сестёр. Лие тоже была определена комната в женской половине. Заметив, что я часто бросаю взгляды в сторону Лии, когда она появлялась во дворе, отец однажды строго-настрого предупредил меня:
– Ты смотри у меня, чем-нибудь обидишь дочь моего друга, голову оторву. Ты знаешь, уважение к гостю у нас на первом месте.
Но, несмотря на запреты отца, мы с Лией всё-таки подружились. Общительная, добрая, нежная, она, словно магнитом притягивала к себе. Вместе с ней мы помогали матери и сёстрам по хозяйству. Затем находили время – убегали в горы. Я дарил ей букеты горных цветов, а она плела из них венки. Смеялись, шутили, догоняли друг друга, кубарем скатывались с горы вниз. И Лия почему-то всегда скатывалась первой. А я потом громко звал её:
– Ли-и-я-я-я!..
И крик мой эхом раздавался в горах, и где-то вдалеке отзывалось:
– Ли-и-я-я-я!..
С каждым днём она все больше и больше нравилась мне. С ней было интересно, весело, уютно и приятно на душе. Я, простой горский парнишка, и мысли не мог допустить, что когда-нибудь втрескаюсь в городскую девчонку. Ни в кого-нибудь, а именно в дочь друга моего отца. Я старался отгонять эти мысли, но они вновь и вновь одолевали меня.
