Гори, гори!.. И вдруг, однажды,
Никто сюда уж не войдёт.
Ещё, быть может, стрелка дважды
Свой путь неспешный обойдёт
И остановиться пружина.
И комнату накроет тень.
Цветёт повсюду паутина,
Напоминая твою лень.
Шаги умолкнут, пыль осядет.
Свернутся письма на столе:
За этот стол никто не сядет,
Никто не скажет: «Жить сто лет!»
И только стены будут немо
Хранить твой быт… Поэт ушёл,
Остыл его горящий демон,
Который был и добр, и зол.
Пройдут года. Вдруг, ранним утром
В окошке мутном тень мелькнёт —
Там кто-то трепетно и мудро
Рукой дрожащей лист возьмёт:
Ещё не все расплылись строки,
Бумаги шелест ещё цел.
И вот, отбросив сплетни-склоки,
Мудрец тебя, поэт, узрел!
И поздней ночью у камина,
Под бликом свечек и вина,
Другие станут с умной миной
Шептать: «Унылая страна,
Ты породила эту душу —
И гений вырос пред тобой!»
И будут слушать чьи-то уши
О том, как вещею судьбой
Поэт ведом когда-то был…
Но ты тогда работал тихо:
Таскал мешки с мукой и пил.
Лишь вечером, устав от лиха,
Ты музу зрел в девичьих лицах,
Марал листы… И жизнь ушла.
Судьба осталась на страницах,
С судьбою смерть тебя свела.
Кем был ты? Просто работягой,
В котором ютился поэт.
Случайно выжила бумага
И все увидели твой бред.
