Послесловие для предисловия
Уже закончив эту книгу, мне захотелось вернуться к её началу.
Я могу представить, как непросто будет её читать.
Особенно тем, кто ещё не вызрел из религиозных догм или научных рамок.
Ибо здесь я именно сочинительствую – процесс, принципиально отличающийся от научных и религиозных методов, претендующих на знание о жизни.
Поэтому, если уж очень захочется, то всякий может прочесть её как нечто, вызывающее реакцию противления сказанному. Кто пожелает, может воспринимать образ Сочинителя художественным вымыслом, плодом моей фантазии, а всю историю о нём – долгим сном, рассказанным пробудившимся автором.
Я выполнил свою задачу – отразить элементы и некоторые особенности свободного творческого мышления. И если кому-то удастся его в себе развить, то он сможет находить ответы на многие так называемые «вечные вопросы».
Собственно – творческий способ мышления и есть Художественный Метод, возможностям которого во многом посвящена эта история. Только Художественность может соединить и «примирять» все противоречия жизни и из невозможного делать очевидное.
Я бы мог избежать этого термина – «Художественный Метод», назвать то же самое явление «художественным принципом», «окном в новый мир», ««энергией слияния образа и понятия»… Как принято говорить – «научный метод познания», «художественный», «исторический», «эмпирический»…
Художественность определили в узкие рамки искусства, но на самом деле – художественное освоение жизни и есть синтез научного, исторического и какого угодно знания. Художественный Метод – это метод сочинительский – вот на чём я хочу заранее сконцентрировать читателя.
По причине своей природной робости и скромности, я уделил мало места истории своего нынешнего биографического «я», но, надеюсь, читатель правильно оценит мою эгоистическую самоиронию.
Сегодняшняя общественная жизнь так же лжива, криклива и невежественна, как и всякая социальная жизнь во все времена.
Человечество вплотную приблизилось к Великому Переходу. Все виды творчества выполнили свои задачи по достижению художественного своеволия. Неосознанная эра творчества окончена. Наступила эпоха личной Авторской ответственности.
В течении последних веков человечество, как саранча, уничтожило тысячи невосстановимых на Земле видов, оно создало такую культуру, где свалены в одну музейную кучу: и замысловатые ночные горшки, и истинные редкие шедевры. Человечество запуталось в оценках искусства, ибо не понимает – что есть творчество и каково его значение.
Уже давно изжиты догматические религиозные формы творческого развития, но эти догмы по-прежнему уводят людское сознание от истинного предназначения человека.
А так называемые «сильно развитые цивилизации» извращают творческий процесс и используют его энергию для саморазрушения. И пусть бы, ибо давным-давно колесо человеческой истории запущено мировоззрением страха и невежества.
Ни один истинный Автор не получил во все времена от культуры тех субсидий, которые выделялись ею же для «развития культуры». Но не в том печаль.
Главное – кто-то ещё успевает истинно создавать своё и кто-то ещё примет посильное участие в Сочинительстве.
Для таковых эта книга (хотя «для себя» звучит гораздо точнее).
Многие, казалось бы, обычные понятия и выражения я беру в кавычки, часто по причине того, что они могли бы быть выражены другими словами и понятиями, а эти употреблены лишь для ассоциативной ясности…
Чтобы не создавать из этого послесловия вступительный манифест, я его заканчиваю и желаю всем успехов и плодотворного времяпровождения – что и сопутствовало мне при написании этой отнюдь не скромной Истории Сочинителя, написанной им самим.
Русская библия
Инстинкт веры
Трудно найти тональность для этой книги.
И я долго топтался на месте, прежде чем взялся за неё.
Да и события «новейшего» времени не благоприятствовали занятиям «вечными темами».
Снаружи меня сплошные проблемы, неустроенность, разлад, злость и рвачество.
Всё это проникало вглубь меня, раздражало, отвлекало, и делалось тревожно: страх, леность, нелепые заботы, болезни, разочарования, суета и всяческие страсти расчленяли мой разум, и не было возможности спокойно осмыслить пройденное.
Впрочем, причины моего бездействия заключались и в ином.
Пройдя несколько циклов познания, я обрёл именно творческое знание и собственное представление о мироздании и своей роли в нем. И уже две предыдущие мои книги писались не только для самоосознания, не как страстный интуитивный прорыв и даже не как утверждение себя в грядущем (все эти задачи мною уже так или иначе решались), а в некоторой степени и как попытка скорректировать творческий процесс – с осознанностью, что и я сам невольно на многое безответственно повлиял своими начальными творческими исканиями.
Творчество – самое могущественное оружие, самая колоссальная энергия, самая первоначальная сила. И без подготовительных рассуждений с присущей мне скромностью я заявляю, что мне удалось овладеть творческим процессом. Или завладеть.
