— Мне тридцать лет, и я не могу выносить ребенка.
Мои слова звучат как приговор, эхом бьются о
стены. Я так долго носила их в себе. Так долго отрицала, замалчивала, скрывала
за отговорками.
— Вы хотели сказать, всего тридцать лет,
— улыбается глазами врач. — Не будьте столь пессимистичны. В вашем возрасте
многие только задумываются о пополнении семьи.
Рот её закрывает медицинская маска, но в голосе
чувствуется поддержка.
Только вот меня не нужно поддерживать.
Всего тридцать лет — это другое. Всего тридцать
лет — это когда вы поженились в двадцать девять и не особо планировали детей, а
потому разовая осечка вас не смущает.
Но если вы женаты пять лет, если перепробовали
все методы зачатия, если ты прошла через четыре процедуры ЭКО, если провела на
операционном столе несколько не самых приятных часов и вбухала в лечение
четыреста тысяч рублей, потому что выбить квоту в твоем городишке нереально —
это не всего тридцать лет.
Я устала от таких участливых врачей, как устала и
от безразличных. Мне надоели их однотипные советы. Я наизусть помню список
анализов для ЭКО, мои руки исколоты тысячей игл.
И вот сейчас, смотря в добрые глаза очередного
репродуктолога, я внезапно понимаю: всё, хватит. Выгорела.
Хочется расплакаться, но держусь.
— Анализы у вас хорошие, — она перебирает жирную
пачку с бумажками за последние пять лет. — Эндометрит пролеченный, мужской
фактор не столь критичен. Когда была последняя попытка зачатия?
— Полгода назад.
— Чем закончилась?
Тройней, блин.
Неужели не очевидно, чем закончилась последняя
моя беременность, если сегодня я сижу перед ней?..
— Я имею в виду, на каком сроке прервалась ваша
беременность?
— Сразу после имплантации, — говорю вымученно.
Два последних эмбриона, идеальное качество,
благоприятные прогнозы.
Промах.
Вторые полоски на тестах поначалу обнадеживающе
темнели, и я почти поверила в чудо. Но затем они начали светлеть, а на
двенадцатый день вообще пропали.
Анализ показал очередной пролет.
Я тогда не выдержала, отказалась возвращаться в
ту клинику и проходить всю процедуру заново. Полгода отвлекалась на работу,
съездила с мужем в отпуск, приучила себя не прислушиваться к организму и не
отслеживать задержку. Даже на йогу записалась.
— Попробуем ещё раз? — спросил муж недавно. —
Наверное, мы готовы.
Я не была готова. Но не смогла ему отказать. Он
ведь тоже переживает, надеется, ждет. Его сестры давно родили, и на семейных
ужинах эти же сестры нас очень показательно жалеют. Вслух не говорят ничего,
шикают на мужниных родителей, когда те начинают бестактно спрашивать.
Нельзя быть эгоистичной.
Нужно жить дальше, а не зацикливаться на ошибках.
Мы нашли новую клинику и нового врача с шикарными
отзывами. Но сейчас я смотрю ей в глаза и понимаю, что не хочу ввязываться в
это опять.
Я рассказываю ей о предыдущих попытках, тычу в
анализы, выписки. Но эмоций никаких не испытываю и больше всего боюсь услышать
от нее: «Давайте вступать в протокол».
Но она и не говорит. Глядит на меня изучающе, а
затем заявляет то, чего я ожидала от какого-нибудь шарлатана-психолога, но не
от врача высшей категории:
— Вам нельзя беременеть. Вы не готовы ни
физически, ни морально.
— Я готова.
— Нет, не готовы. Я могу отправить вас на
обследование, но это закончится очередной потерей. Вы готовы платить большие
деньги просто так? Не думаю.
Слушайте, мне не нужны наставления. Да, я устала,
но какой человек бы не устал? Любой оптимист выгорит после пяти лет неудач.
Меня начинает колотить от злости, а врач
продолжает, всё так же мило улыбаясь:
— Знаете, что я вам посоветую? Сменить подход.
Есть один человек. Я сразу предупреждаю, он не совсем обычный врач, но отзывы о
нем прекрасные. Съездите к нему, расскажите о своей проблеме. Макар Эдуардович
посмотрит. А потом возвращайтесь ко мне — будем готовиться к ЭКО.
Она достает визитку, которые лежат подозрительно
близко (как будто она их каждому второму выдает), протягивает мне. Говорит ещё
что-то, советует выдохнуть, расслабиться.
Я ухожу от нее, хлопнув дверью, в полном
бешенстве. Кажется, даже попрощаться забыла.
— Ну, что? — Муж вскакивает с дивана, смотрит на
меня внимательно.
Мы давно выплакали все слезы, научились говорить
по фактам. Когда, куда, сколько денег. Но теперь во мне бурлит злость:
— Да бред полный! Сказала, что нужно идти к
какому-то другому врачу, и вообще я морально не могу забеременеть! В протокол
она меня возьмет только после заключения этого Макара Петровича или как его
там.
— Что за чушь? — хмурится. — Она тебя хотя бы
осмотрела?
— Нет!
Надо бы пожаловаться на непрофессионализм, только
сил нет. Мы едем обратно в полнейшем молчании, лишь у самого дома муж
восклицает:
— Я понял! Она просто пыталась впарить тебе
своего подельника! Я же сразу говорил, что клиника подозрительная. Маленькая
какая-то, слишком дешевая. Тупо разводят на деньги.
— Наверное, — произношу отрешенно.
Мы выходим из машины, я беру пакет с документами
и прижимаю его к груди, иду, слепо пялясь в землю. Мужа несет. Он разъярен,
собирается ругаться, обещает завалить их проверками.
