Мне немного страшно описывать свою жизнь. Можно даже сказать, что я ощущаю суеверное колебание, когда приподнимаю вуаль, которая окутывает мое детство, словно золотистый туман. Писать автобиографию весьма трудно, потому что, когда я пытаюсь добраться до своих самых ранних воспоминаний, то обнаруживаю, что путаю реальность и фантазию – так сильно они переплелись. Они сформировали неразрывную цепь, которая протянулась сквозь годы и соединила прошлое с настоящим. Женщина, живущая в настоящем, вытаскивает из воспоминаний события и переживания ребенка. Лишь несколько детских впечатлений вспыхивают яркими звездами на небосклоне воспоминаний, а остальные… «На остальном лежит тюремный мрак». К тому же то, что казалось важным в детстве, затмили новые открытия, а радости и печали тех времен потеряли свою остроту. Я не хочу вас утомлять, поэтому кратко опишу лишь самые важные и интересные события.
Я родилась в маленьком городке Таскамбии, что на севере Алабамы, 27 июня 1880 года.
Моим предком по отцовской линии был Каспар Келлер – уроженец Швейцарии, который затем переселился в Мэриленд. Один из моих родственников стал первым учителем для глухих в Цюрихе и даже написал книгу по их обучению. Необыкновенное совпадение. Хотя не зря говорят, что нет ни одного короля, который не вел бы свой род от раба, и ни одного раба, который не вел бы свой род от короля.
Мой дед, сын Каспара Келлера, переселился в Алабаму, купив там обширные земли. Мне рассказывали, что раз в год он отправлялся верхом на лошади из Таскамбии в Филадельфию, чтобы закупить припасы для своей плантации. У моей тетушки даже хранятся его письма семье, в которых он очень живо описывает эти поездки.
Моя бабушка – дочь Александра Мура, одного из адъютантов Жильбера Лафайета, и внучка Александра Спотвуда – губернатора колонии Виргинии. Она также была троюродной сестрой Роберта Ли.
Артур Келлер, мой отец, являлся капитаном армии конфедератов. А его вторая жена – моя мать Кейт Адамс – была намного моложе его.
Пока болезнь не лишила меня зрения и слуха, я жила в крохотном домике, где были лишь основная большая квадратная комната и еще одна маленькая, в которой спала служанка. На Юге обычно строили такие маленькие домики около главных, они превращались в пристройку для временного жилья. После Гражданской войны, когда отец женился на моей матушке, он построил именно такой домик, в котором они жили сначала. Его сверху донизу увивали виноград, розы и жимолость. А со стороны сада он и вовсе походил на беседку. Маленькое крыльцо скрывали от глаз заросли желтых роз и южного смилакса. Там любили прятаться колибри и пчелы.