Империада
Начало империи
1720 год. В покоях будущего первого императора России были закрыты окна, открыты все шкафы, кругом были разбросаны камзолы, кафтаны-жюстокоры, шпаги и сапоги с голландскими ботинками.
Пётр не любил наряжаться, его любимой одеждой была солдатская зелёная форма с сапогами-болотниками, но сегодня её никак нельзя было одеть: именно в тот день Пётр должен был стать императором.
– Алексаша! Помоги, я не знаю, во что нарядиться на собственное миропомазание! У меня осталось пять минут! Ну, Санька!
Из соседней комнаты появился Алексаша, точнее Александр Данилович Меньшиков, друг и названный брат Петра. Он глянул на друга и залился смехом от души:
– Иди так! Женщины будут в восторге!
– Эй, малой братец, или, как говорят на англицком , little brave, я с тобой не шуточки шучу! – закричал Пётр, но Алексаша подошёл спокойно к шкафу и достал парчовый камзол, а к нему белоснежную рубашку и расшитый кафтан-жюстокор.
– My older brave, к этому нужны ещё белые чулки и голландские башмаки с золотой пряжкой. И не надо на меня кричать, я умею проявлять характер не хуже тебя… – тихо с улыбкой сказал Алексаша.
– Извини, Алексаша, просто я уже два года не был в свете, вообще, после ухода Алексеюшки , я стал нервный… – смутился Пётр.
– Да ладно, не извиняйся, я знаю, как тяжело тебе в день памяти Алексея казаться весёлым. Поверь, мне так же больно…
Пётр оделся и повернулся к Алексаше.
– Шикарно! Молодчик! – одобрил вид Петра Алексаша.
Два названных брата обнялись, мягкие руки Алексаши обвили богатырские плечи Петра.
– Ах, Петер, у нас столько всего позади! А помнишь, как мы познакомились? А как ты привёл меня в Преображенскую крепость? А как мы с тобой побратались? – задумавшись, спросил Алексаша.
– Как хорошо, что ты у меня есть! Как я могу забыть, всё, что связано с тобой?! – с улыбкой сказал Пётр.
Но в эту минуту вошёл слуга и объявил, что карета давно прибыла и царица Екатерина уже готова к выезду.
Шла роскошная служба в церкви, Пётр, возвышаясь, как богатырь, над придворными, взял под ручку жену, а Алексаша держал край мантии Петра.
– Этот Меньшиков! Вцепился в Петра, как кошка, не даёт занять место видным боярам! – возмущались родовитые дворяне и бояре, но Петру было всё равно.
Потом был бал, но Пётр сидел понурый.
– Супруг, вы не хотите пригласить на тур вальса свою жену? – намекнула Екатерина Петру, но новоиспечённый император ответил:
– Нет, не хочу. Настроения нет…
– Вы будете скорбеть по этому наглому предателю Алексею?
Тут ноздри Пера раздулись, лицо раскраснелось, перекосилось так, что все присутствующие ужаснулись, Пётр крикнул на жену:
– Ты ничего не понимаешь и не смеешь судить о моём горе: я сына потерял!!!
Екатерина села в испуге, но Алексаша успокоил Петра, обняв и шепнув:
– My older brave, успокойся, мы будем всегда помнить Алексеюшку, а другим об этом знать не надо…
Тут подали «кубок фавора» , Петр, молча, указал на Алексашу.
Друзья выпили из кубка, и Алексаша почувствовал себя неважно: ноги стали подкашиваться, голова закружилась.
– Давай сбежим с бала! – предложил Алексаше Пётр.
– Хорошо, я скажу своей жене, чтобы она лично привела наших коней. А куда поедем? – озадачился Алексаша.
– Поминать Алексея… – ответил Пётр.
Скоро Алексаша и Пётр были в поле рядом с камнем, на котором была надпись: «Алексей Петрович Романов».
Выпив по стопке, названные братья помолились, Алексаша даже прослезился на крепком плече Петра. Справив такие скромные поминки, Пётр и Алексаша сели на коней и уехали далеко в поле, где спешились и легли на траву.
– Вот скажи мне, Алексаша, – грызя соломинку, начал слегка опьяневший Пётр, – мы названные братья 45 лет без нескольких месяцев, ты видел меня в богатырской силе, славе, ты видел, что я каждый свой день стараюсь провести с пользой для России. Ты видел меня и слабым, ты видел, как я, тьфу, вспоминать срамно, испугался Софки , ты знаешь меня, как никто другой. Скажи, как ты считаешь, виновен я в кончине своего сына?
– Знаешь, – задумался Алексаша – это очень спорный вопрос. Скорее нет, чем да, я бы ответил. А теперь ты так же по-братски честно ответь: ты когда-нибудь сомневался в моей верности?
Но Пётр не ответил на вопрос Алексаши: новоявленный император уснул.
А на следующий день Пётр, Алексаша и Екатерина отправились открывать мореходное училище в Санкт-Петербурге. Пётр сам экзаменовал поступающих, и, наконец, перед ним предстали самые лучшие.
– Как зовут вас, молодец? – пожимая новичку руку, спросил Пётр.
– Челюскин… – сказал молодец и застыл в оцепенении.
– Что удивило тебя, мальчик мой? – спросил с улыбкой Пётр.
– Что у вас, ваше императорское величество, извините, мозоли на руках!
– Да, у меня мозоли… – сказал Пётр, сняв перчатку – потому что до зари я уже поработал на верфи, и делаю это регулярно…
Потом Пётр вышел и обратился ко всем ученикам:
– Да, вы правильно заметили: у меня мозоли от трудов во имя родины, я хочу, что и вы с таким же рвением служили России!
После этого Екатерина уехала во дворец в свои покои, а Пётр и Алексаша поехали на строительство первой на Руси медицинской академии. Пётр раздавал указы, сам таскал балки. Вдруг бригадир сказал:
