Читать онлайн полностью бесплатно Владлена Александровна Игнатова, Павел Владимирович Лавочкин - Ироническая лирика

Для чего люди пишут стихи?

Для того, чтоб опубликовать!

Но иные – скромны и тихи:

пишут в стол (что уж тут нам скрывать)…

Кто-то строчки строчит целый день,

с перерывом на сон и обед,

ну а мне – по-хорошему лень

без рифмованных фраз и побед!

И не то чтоб желаньем горю

превзойти именитых поэтов,

но – иронию мыслей дарю

тем, кто примет с иронией это.

Возвращаясь к тем местам,

где ты был влюблён и юн,

вспоминаешь снова там

городок Неккаргемюнд…

…У излучины реки

под названием Неккар

звёзды в небе – так близки,

росы утром – как нектар!

Капли яркие блестят –

словно чистый изумруд.

Звон ручьёв и звездопад

нас, как раньше, соберут.

Мы вернёмся вновь сюда,

на холмы и берега…

Хоть и минули года, –

память сердцу дорога.

Пришлось нам ненадолго

из дома отлучиться…

А дел в Москве так много!

Назад машина мчится –

дорогами лесными,

чрез рощи и долины.

Которые отныне

остались у Полины

в душе – как яркий свет,

на память долгих лет!..

Пишу в дороге,

как Одиссей

в скитаньях долгих,

я опус сей.

Гудят машины

и тут, и там:

шумят мужчины

и бьют в тамтам.

Позвольте с вами

не согласиться:

вы все – с правами

и к нам в столицу?!

Москва не верит

давно слезам,

закрой-ка двери

свои, Сезам!

Хоть не из робких, –

начистоту

скажу: мне в пробке

невмоготу!

P.S.

Не отождествляйте,

гнев не проявляйте:

я за толерантность

и многовариантность.

Неизвестный читатель, тебе

посвятить эти строчки спешу.

Может, в каждой отдельной судьбе

есть этап, о котором пишу.

Ты, дожив до морщин и седин,

оглянулся назад с высока’

долгих лет и растаявших зим.

И гнедого узрел рысака.

Он несётся во всю свою прыть,

Будто хочет от жизни всё взять.

Словно тянет незримую нить,

но не в силах её разорвать.

…Конь окончил свой бег. Он устал.

Спала вешних снегов пелена;

просто понял ты вдруг: опоздал…

Стала истина жизни ясна:

лишь бы был твой ребёнок здоров,

занимался бы делом своим,

и всегда были угол и кров.

И струился б над крышею дым…

Не спеши взять от судьбы

максимум – и сразу!

Ускоряя, будто бы,

“жизненную фазу”…

Цель, сказал мудрец, – ничто,

а движенье – вечность.

И в финале – как итог –

пыль и бесконечность…

Как медленно подкрался юбилей!

Вчера, как будто, бегал босоногим…

Мудрей теперь ты датских королей,

при том что мудрость свойственна немногим!

Но император Диоклетиан

не зря гордился собственной капустой:

ведь возраст вовсе не для славы дан,

а чтоб в душе твоей не стало пусто!

Сижу на приёме

к врачу-стоматологу,

в больничном проёме, –

как жук к энтомологу.

Волнуюсь, как мальчик

на первом свидании,

как трепетный зайчик

при волчьем съедании.

И переживаю,

что недосчитаюсь

зубов (чем жевал я,

ни с кем не считаясь)!..

Говорят, что молодость –

это недостаток,

но пройдёт и он (как злость)…

Обретёшь достаток,

помудреешь с возрастом,

отрастишь живот…

…И морщин уж борозды.

А душой – всё тот!..

Когда-то и я

тоже был молодым…

Туман давних лет

растворился как дым.

Мечты не сбылись,

как бы я ни желал!

Их призрачный блеск –

ныне просто зола.

Когда же пришла

обновлений пора,

то вдруг осенило,

что жизнь вся – игра.

Меня ветер тех перемен

не настиг,

лишь воспоминаний

плывёт грустный стих…

И румяный младенец,

и седой старичок

в совершенстве владеют

надувательством щёк.

Философствуя здраво,

ты мораль здесь узри:

кто ж не любит забаву –

запускать пузыри!

Если ж дуть виртуозно,

получается свист.

Или если “серьёзно”, –

то “the artistic whistle”…

Это дело, во-первых,

экономит бюджет.

А для лиц слишком нервных –

лучше отдыха нет!

Висела на ветке слива,

была она так красива!

Но ей – не хватало смелости

признаться в собственной спелости…

Слово, как известно, – серебро,

молчуны ж – из жёлтого металла.

Кабы не Адамово ребро,

нас бы жизнь вот так не разметала…

Не гоняюсь за рейтингом я.

И потуги те, право, смешны.

Мне милей в летнем парке скамья,

здесь пустые слова не слышны…

Сочиняя вот этот экспромт,

созерцаю зеркальность пруда.

Будто бы пересел на паром

и плыву, сам не знаю куда.

Строчка к строчке ложится сама,

как в гармонии, в рифму свою.

Обретает вдруг фраз кутерьма

мыслеформу единственную!..

Середина лета. В парке

запоздалое тепло…

Солнце в этот полдень жаркий

парит сквозь листвы стекло.

Лес в безмолвии смиренном,

клёны тихо шелестят,

шепчутся о чём-то бренном:

скоро осень, листопад…

Я же, в думы погрузившись,

вспоминаю о весне.

Той, когда, в тебя влюбившись,

пребывал в волшебном сне…

Как давно всё это было…

Только кажется – вчера!

Но – того уж нету пыла

и погасли вечера.

Повседневные заботы

и обыденная хмарь

(что достало – до икоты)

составляют календарь!..

Гордыню усмирить не всякий смог…

С ней под руку давно бредёт тщеславье –

тягчайший грех (так завещал пророк,

будь то хоть индуизм, хоть православье)!

Тщеславные подгонят под себя

любой закон и заповедь любую,

себя лишь, исключительно, любя

и отраженьем в зеркале любуясь.

Для них слова о чести – звон пустой.

Бессребреник – что шут из балагана.

Порядочность – как выстрел холостой,

всё продаётся в мире чистогана.

Они, чтоб им не уронить лица’,

предпочитают собираться в стаи,

друг друга восхваляя без конца

и о своём величии мечтая.