Сцена 1
Егор Матвеев, 43 года
…Ну надо же – и здесь собаки. Тоже ждешь… Сейчас встретимся. Интересно, с кем. Я вот думаю, неужели Он и правда по образу и подобию, тьфу, наоборот, ну ты поняла.
Честно говоря, если по образу и подобию, то как-то не очень получилось. Я, знаешь вот, инженер и могу сказать, конструкция очень хреновая. Ломается чуть что, и запчастей не найти, а главное – ну никакой предсказуемости. Мне приятель со «скорой» рассказывал, привозят к нему за день двоих. Один с пятого этажа упал, представляешь, придурок решил посмотреть, нет ли очереди за пивом. Ну вот и посмотрел. А второй лампочку на кухне решил поменять, стул на стол поставил, рухнул. Так у того, что с пятого этажа свалился, сломана лодыжка, а у второго – шея. Парализован на всю жизнь. Какое уж тут подобие.
А собак я не люблю. Нет, конечно, вы добрые, но уж очень мне жизнь поломали твои братья. Точнее – сломали. У меня жена рожает, я в роддом лечу и собаку сбиваю… Ну торопился я, а жена просила при родах поприсутствовать. Не знаю, зачем ей это сдалось. Чего там смотреть.
Но попросила. Я поехал и собаку сбил. Шавку какую-то, сама под колеса прыгнула, бездомная. Визг еще такой… Знаешь, я до сих пор помню этот визг. Я машину тормознул, вышел, она лежит, скулит, ноги не шевелятся, еще бы, такой удар был. Ну что мне делать? Жена в роддоме, а эта тут помирает. Я ее на травку положил, сел за руль. И не могу я ее бросить. Как тут бросишь? Решил: сам кончу, чтоб не мучилась. В детстве у бабки каждое лето щенков с котятами топили, и ничего. Бабка за это картошку жарила. Не утопишь, не пожрешь. Думал, легко задушу. А она, сука, прямо в глаза смотрит и скулит, больно, наверное. Мне уже из роддома звонят, ну что мне делать, я глаза закрыл, начал душить, а она обоссалась, люди тоже так, говорят, если вешаются. Ну, короче, не смог я. Звоню в роддом, спрашиваю: «А можно я собаку сбитую привезу?» Меня, знаешь, обматерили. Говорят, у нас роддом, а не ветеринарная клиника! А то я не знаю.
Знаешь, у нас люди странные. Иногда лежит человек на улице, помирает, никто не поможет, а иногда мужа-алкоголика, скотину, баба всю жизнь тянет. Не поймешь нас. Так и тут. Ну вот что мне делать: убить не смог, бросить тоже, в роддом не взяли, поехал в ветеринарную. Приехали, врач спросил: «Ваша собака?» Я говорю: «Нет, бездомная, просто подобрал». Он и ушел. Я, если честно, даже не понял, думал, ну еще пять минут подожду и поеду. Я сижу. А должен в другом коридоре сидеть. Жене попросил передать все, как есть, мол, рожайте без меня, я собаку спасаю. Ничего не ответили. Да, я ее понимаю, надо было нормально машину вести, я, конечно, выпил, что уж там, на радостях, ну немного так… Ну как немного – в общем, выпил. До роддома два километра, думал, доеду. Доехал… Я врачу стучу, говорю: «Мне ехать надо, что там? Можно я поеду?» А он говорит: «Нет, тело забрать надо». Он ее просто усыпил. Даже спасать не стал. Удивился только: «Сказали же, что не ваша собака, я и понял, что никто ее выхаживать не будет». Ну кто же знал-то?! Конечно, я бы ее выходил! Что же сразу усыплять-то?.. А он такой: «Ну, минимальный вред». Я даже запомнил. Минимальный вред. Я его хотел было об стену головой, чтобы тоже минимальный вред. Сдержался.
Вышел, лечу в роддом, жена звонит, говорит: «Что, мудило? Ни при родах не был, ни при зачатии». Я так обалдел, что в столб и въехал, лежу, ногами пошевелить не могу. Думаю, эх, того бы доктора с минимальным вредом сейчас. А рядом люди идут, мимо все, один, правда, стал помогать, но машина загорелась, он убежал. Я думал, он меня вытащит… но… мне даже кажется, он мне в глаза посмотрел. И вот, знаешь, я как подумал, что сгорю живьем, и не в танке героем, а в «Ладе» мудаком, так и умер. Повезло. Пощадили меня. Живьем гореть очень больно.
Интересно, она от обиды, или правда не мой ребенок? Как бы узнать? Я не то чтобы зло на нее держу, нет… Ну как-то мне спокойнее будет, может, они мне там соврут, я только рад буду. Ну чего ты так смотришь? У меня колбасы нет. Хорошие у тебя глаза, добрые, как будто все понимаешь. Жалко, конечно, что ту псину просто усыпили, надо было сказать врачу, что я вернусь за ней. Хотя, может, и к лучшему.
Я, кстати, в судьбу никогда не верил, ну, пока вот не умер, точнее, пока не увидел, как тот парень, который меня вытащить хотел, убежал. Я тоже однажды убежал. Как сейчас помню. Пошел в деревне за водой и вижу: рыбак-мудак под лед провалился, весна уже, солнышко пригрело, а он, дурень, на самую середину озера зашел, ну и… Кричит: «Помогите!» А как я помогу? Надо же к нему ползти, а если сам провалюсь? Тут каждый сам решает. Мне лет семнадцать было, мамка, батя, сестричка, как бы они меня хоронили… Я и побежал, чтобы крик не слышать, хотя я его потом еще долго слышал, лет десять, и, знаешь что скажу, если мне здесь этого рыбака предъявят, я все равно скажу, что правильно сделал. И тот, что меня из горящей машины вытаскивать не стал, тоже правильно. Нельзя свою жизнь на чужую глупость класть. Ну весна, на хрена тебе эта рыба?! Или я – пьяный дурак. Так что все правильно. Не наказывайте пацана, а вот собаку жалко. Надо было сказать, что я ее заберу…
