«В Тридевятом царстве, в Тридесятом государстве… Тьфу ты! Каша подгорела!» – бабушка Лена убежала на кухню, где, гремя кастрюлями, обругала кошку Зойку, не вовремя попавшуюся бабке под ноги.
Маша вздохнула и, вытащив ногу из-под одеяла, пошевелила пальцами, разглядывая стопу. «Почему именно пять… почему не шесть и не четыре?» – размышляла девочка в ожидании продолжения сказки. Звонок телефона прервал её мысли. Баба Лена, шурша тапками, поковыляла в гостиную, недовольно бормоча что-то. Маша прислушалась. Ну вот, кажется, сказки не будет, бабушка собралась к соседке.
Баба Лена ушла. Маша сползла с кровати и, нащупав ногами тапки, побрела к окну. Пушистый снег, похожий на перья, мягко оседал на окне. «Госпожа Метелица трясёт перинку, – подумалось девочке. – Вот бы попасть в сказку», – она вздохнула. На подоконник запрыгнула Зойка, и Маша уткнулась носом в её шубку: «Тебе тоже скучно? Вот бы что-нибудь такое приключилось!» Кошка, помурлыкав в ответ, потёрлась о Машину щёку, словно говоря: «Да, Маша, скучно!» Тут вдруг телефон снова заливисто затрезвонил. Маша, шутливо прыгая с ноги на ногу, поскакала в коридор.
– Алло.
– Алло, хто енто? – прозвучал в трубке старушечий весёлый голосок.
– Это Маша. Бабушка к соседке ушла.
– Агась. Маша, значиться. Так вот, Маша, передаю тебе инструкцию из Тридевятого. Ровно через 15 минут за тобой прибудет, так сказать, транспорт, – трубка хихикнула. – Да прямёхонько к подъезду. Собирайся, в общем, в сказку, если ещё не передумала. Да смотри, не опаздывай – ждать не будет!.. А, животинку можешь с собой взять, кошек я люблю, – хохотнула она напоследок. – Ну, всё поняла?
Маша, не в силах вымолвить ничего более связного, чем:
– А… о-о-о… э-э-э, – с удивлением разглядывала телефонную трубку.
– Шок, ага. Ну, бывай, 13 минут осталось, – после этих слов раздались гудки.
– А вот, кажется, и приключения, – повернулась Маша к Зойке.
«Одним глазком только гляну, и всё!» – думала Маша, натягивая в спешке рейтузы. Полуодетая, в одном валенке и с портфелем в руках, вбежала она на кухню и стала сгребать из холодильника в пакет бутерброды с колбасой, яблоки и курицу. Ну, так, на всякий случай, мало ли! Пакет она забросила в портфель и бегом ринулась к двери. Там, натягивая одновременно шапку и валенок, она вспомнила про кошку, которая уже стояла у двери и оторопело смотрела на маленькую хозяйку. «Ну, ты со мной?» – спросила Маша. Зойка посомневалась пару секунд и прыгнула в протянутые руки девочки. Маша спрятала кошку за пазуху и собралась уже выскочить за дверь, но тут одна мысль заставила её остановиться. «Ну, надо, на всякий случай», – словно уговаривала она сама себя. Она схватила записную книжку, лежащую у телефона, и ручку: «Бабуля, я гулять, скоро буду». И с чистой совестью Мария Павловна переступила порог. Сбежав по лестнице и намотав кое-как шарф, она распахнула дверь подъезда. Прямо у подъезда стояла… ступа. Маша потёрла глаза, но видение не пропало. В себя девочка пришла только тогда, когда из-за пазухи выскочила кошка и прыгнула прямо в волшебный транспорт. «Стой!» – Маша ринулась вслед за Зойкой. Ступа стала медленно подниматься над землёй, времени на раздумья не было, и девочке ничего другого не оставалось, как прыгнуть следом за кошкой. Ступа набирала высоту. Дома, деревья, машины – всё отдалялось и становилось игрушечным. «Что же я наделала! А как же бабушка!» – подумала Маша. Она на всякий случай ещё раз зажмурила глаза, а когда открыла и увидела, что ничего не изменилось, вздохнула и уселась поудобней. «Ну, что ж… в сказку, так в сказку», – Маша была смышлёной девочкой и поняла, что пользы от паники не будет, надо смириться и действовать по обстоятельствам. А пока обстоятельства складывались так, что надо было сидеть и наслаждаться путешествием. Ну и попутно запоминать дорогу… так, на всякий случай.
Ступа кружила в белых хлопьях снега, крошечные домики мелькали перед глазами. От постоянного мельтешения девочку стало клонить в сон. Зойка от страха забралась обратно за пазуху и прижалась к хозяйке. Маша, убаюканная мерным кошачьим мурлыканием и согретая пушистым тельцем, сладко уснула.
Сквозь сон Маша услышала звяканье тарелок и знакомый старушечий голосок: «Заждалась уже, где ж тебя носило, трухлявая! Двести сорок лет гостей, окромя Лешего, Водяного, да Кикиморы не принимала! Затосковала я уж по людям-то!.. Ох, гляди, Василий, проснулась, кажись!» Маша с удивлением осматривалась в избушке:
– Вы Баба Яга?
– Она самая, Машенька, – Яга поправила цветастый платок на голове и улыбнулась.
Как ни странно, она была совсем не такой, какой её представляла девочка. Судя по сказкам, которые она читала, у Яги должны быть гнилые клыки, торчащие изо рта, хищная улыбка, длинный кривой нос с огромной бородавкой, грязные спутанные волосы, длинные когти и костяная нога (значение последнего Маша понимала довольно смутно, но представлялось ей что-то вроде длинной косточки на месте ноги). В общем, вид настоящей Бабы Яги очень удивил девочку. У той был вид довольно обычной бабушки из глубинки: ни тебе клыков, ни костяной ноги, ни когтей. Нос, правда, был довольно длинным, с горбинкой и маленькой бородавкой, но бабушек с подобной внешностью можно повстречать довольно часто. Улыбка у Яги была с хитрецой, но никак не хищной, скорее наоборот – добродушной и располагающей. Зубы, как у большинства бабушек – редкие, но довольно целые. Волосы седые, чистые, аккуратно подвязанные платком. Длинные ногти, чистые и аккуратные. Сама она вся такая иссохшаяся старушка – кожа да кости, тоненькие ручки и ножки. Божий одуванчик, в общем, обычная бабушка с виду. Голос у Бабы Яги был как у старой расстроенной скрипки. Жилище было под стать хозяйке: чистая, аккуратная избушка, ничего лишнего. В избе было одно окошко, на подоконнике которого возлежал любимец Яги – большой чёрный кот. Он сонно щурил глаза и, казалось, относился к гостям равнодушно. Рядом с подоконником стоял обеденный стол с тремя стульями, на столе гордо высился начищенный до блеска самовар, ждали своего часа чашки и блюдца. Там же стояли молочник, сахарница, вазочка, доверху полная конфет и большое блюдо с пирожками, ароматный запах которых вызвал урчание в голодном Машином животе. Подле стола переминался с лапки на лапку крошечный серый котёнок, с любопытством таращивший глаза на Машу. На стене, по левую сторону от девочки, висели три картины в старинных рамах: на одной была изображена Баба Яга с котом на коленях и спицами в руках, возле её ног лежал клубок. На второй – она же, только гораздо моложе, с высоким тощим, как скелет, мужчиной, лысым и довольно смурым. Соколиный взор его, длинное, бледное худое лицо с высоким прямым лбом, тонким носом и то, как он держал себя – всё выдавало в нём аристократа. Приятной наружности, но, пожалуй, довольно злой и самоуверенной натуры. Третья картина изображала Ягу у избы, и бородатого невысокого мужичка с листьями и шишками в копне рыжих спутанных волос, с густыми бровями, длинными, похожими на ветви, руками и кривыми пальцами. Ноги у мужичка напоминали брёвна. Одет он был в широкий кафтан, подвязанный верёвкой, штаны, сшитые из зелёных и коричневых лоскутов и лапти на босу ногу. «Леший», – догадалась Маша. Близ Лешего и Яги стояла дряхлая, скрюченная маленькая неряшливая старушка. Зеленоватый цвет кожи, выпученные глаза, грязные коричневые волосы. Старушка была одета в тряпьё, опиралась на клюку и выглядела довольно неприятно. «Неужто Кикимора Болотная?» – снова подумалось Маше. На той же стене прибиты были полки, заставленные различной посудой. Под полками стоял огромных размеров кованый сундук, а рядом кресло-качалка, на котором лежали спицы и пряжа. По правую сторону от девочки на стене так же имелись полки, заставленные всевозможными предметами. Под полками – ещё один сундук, попроще первого – деревянный, на который опиралось помело. За спиной у Маши располагались дверь да ступа, в которой они прилетели. Вот и весь скарб старушки.
