Мы живем в праве и правом. Оно делает нас теми, кто мы есть: гражданами и наемными работниками, врачами и супругами и обладателями вещей. Оно – меч, щит и угроза: мы настойчиво требуем выплаты заработной платы, отказываемся платить за съемное жилье, вынуждены отказаться от права на взыскание, оказываемся в тюрьме – все из-за того, что так повелел наш абстрактный и бесплотный суверен – закон. И мы спорим о том, что он повелел, даже тогда, когда книги, которым полагается содержать его веления и указания, молчат; мы действуем тогда так, как если бы закон пробормотал свое веление слишком тихо, чтобы быть расслышанным. Мы – подданные империи права, вассалы его методов и идеалов, связанные духовно, когда спорим о том, что мы должны в связи с этим делать.
Что это означает? Как право может повелевать, когда книги законов молчат, когда они неясны или неоднозначны? Эта книга дает в пространной форме ответ, который я разрабатывал постепенно, урывками, на протяжении нескольких лет: юридическая аргументация – это упражнение в конструктивной интерпретации; наше право состоит в наилучшем обосновании наших юридических практик в целом; оно состоит в нарративном повествовании, делающем из этих практик лучшее, чем они могут быть. Отчетливая структура и ограничения юридической аргументации возникают с этой точки зрения только тогда, когда мы идентифицируем и распознаем многообразные и часто конкурирующие измерения политической ценности, различные нити, сплетенные вместе в сложном суждении о том, что одна интерпретация при прочих равных условиях делает повествование права в целом лучше, чем любая другая. Эта книга совершенствует, расширяет и иллюстрирует данную концепцию права. Она выявляет (excavates) ее основания в более общей политике целостности, сообщества и братства. Она прослеживает ее последствия для абстрактной теории права, а затем для ряда конкретных случаев, возникающих в рамках общего права, статутов и Конституции.
Я использую некоторые аргументы, приемы и примеры, которые применял раньше, хотя в каждом случае их форма отличается и, я надеюсь, становится лучшей. Это повторение – намеренное. Оно позволяет сделать многие обсуждения и примеры короче, поскольку читатели, желающие изучить их более детально, чем это требуется для аргументации в данной книге, могут обратиться к ссылкам на работы, содержащие более полное рассмотрение этих вопросов, которые я даю здесь (многие из этих более детальных обсуждений можно найти в книге «Дело принципа»). В настоящей работе затрагиваются, как и должно быть в любой общей книге по теории права, некоторые сложные и интенсивно изучаемые общефилософские проблемы. Я не хотел прерывать общую аргументацию экскурсами в эти проблемы и поэтому, где это было возможно, перенес такой текст в сноски. Подробное рассмотрение некоторых аргументов тех или иных правоведов также делается в тексте сносок.
Я не предпринимал никаких усилий для того, чтобы выяснить, насколько в этой книге изменяются позиции, которые я отстаивал в более ранних работах. Однако сразу скажу о том, как в ней рассматриваются две позиции, ставшие основанием для многих комментариев. В работе «О правах всерьез» я предложил аргументы против правового позитивизма, в которых акцентировалась феноменология вынесения судебного решения. Я утверждал, что судьи обычно чувствуют обязанность придавать прошлым решениям то, что было названо мной «силой притяжения»; это ощущаемая обязанность противоречит позитивистской доктрине судейского усмотрения>1. В данной книге, особенно в главе 4, подчеркиваются скорее интерпретативные, чем феноменологические дефекты позитивизма, но они, по сути, те же провалы. Также в течение многих лет я возражаю против утверждения позитивизма, согласно которому на спорные юридические вопросы не может быть «правильных» ответов, но только «разные» ответы. Я настаиваю на том, что в большинстве сложных судебных дел>2 имеются правильные ответы, которые надо искать с помощью разума и воображения. По мнению некоторых критиков, я имел в виду, что в этих случаях единственный ответ может быть доказан в качестве правильного, к удовлетворению каждого. Но я с самого начала настаивал, что не это имею в виду и что вопрос о том, есть ли у нас основание считать ответ правильным, отличен от вопроса о том, можно ли продемонстрировать, что он правилен. В настоящей книге я утверждаю, что критики не смогли понять, в чем на самом деле состоит спор о правильных ответах, – в чем он должен состоять, если скептический тезис об отсутствии правильных ответов заслуживает того, чтобы считаться аргументом против отстаиваемой мной теории права. Я утверждаю, что на самом деле это спор о морали, а не о метафизике, и тезис «нет правильных ответов», понятый как моральное высказывание, крайне неубедителен и в морали, и в праве.
Я в общем и целом не пытался сравнивать мои взгляды со взглядами других политических философов и философов права, как классических, так и современных, или указывать, насколько сильное влияние с их стороны я испытал либо в какой степени основывался на их работах. Не является эта книга и обзором современных идей в юриспруденции. Я не подвергаю подробному рассмотрению некоторые модные идеи в теории права, включая «мягкий» правовой позитивизм, экономический анализ права, движение критических правовых исследований и такие теории американского конституционного права, как «пассивная» теория и теория «намерений авторов». Однако я рассматриваю их, потому что данные утверждения входят в сферу моей аргументации, и полностью пренебрегаю многими философами права, чьи работы имеют равное или большее значение.
