Лисбет, провинция Гиллиан
Крастр святого Варфея
3038 г
Лучи теплого золотого Илара купались в хрустальной воде обшарпанного фонтанчика, выросшего посреди нечесаной зеленой лужайки. Киф с удовольствием вдохнул чистый лесной воздух и, собравшись с духом, направился прямиком в крастр. Святой покой сторожили тяжелые дисовые двери. Они всегда отворялись страждущим.
Объемный запах ладана ударил в нос. Присмотревшись к сумеречной темноте пустого зала молитв, Киф заметил ее. Она сидела на второй скамейке от алтаря и разглядывала небольшую статую старца в обмотках. Киф знал, что подруга слышала приход постороннего в храм, как знал, что она не обернется. Поэтому сам направился к ней.
Сев рядом, квихельм молча уставился на местного идола. Тишина была ватная и неприятная. Если бы не легкий треск свечей, можно было бы услышать, что творится в голове у монахинь на улице.
– Как твоя молитва? – нарушил молчание Киф.
– Молитва? – бесстрастно переспросила Энира. – Молитва кому?
– Ты же ходишь в этот храм, сидишь перед алтарем целыми днями. Не знаю, кому ты там молишься. Оркусу, Гелле, Варфею ли этому.
Киф посмотрел на профиль подруги, однако лицо ее, скрытое капюшоном, не увидал. Голос же девушки оставался таким же безразличным:
– С таким же успехом я могу молиться полевой мыши. Помогает она мне ровно столько же.
Температура воздуха в крастре будто упала на пару градусов. И такие изменения стали уже привычным явлением, в последнее время. Настроение и окружающая атмосфера менялись в зависимости от состояния подруги. А всё после этого проклятого Фостэйна. Что уж там произошло, Киф достоверно не знал, так как вместе с Юханом сидел в темнице у тамошнего короля. А жаль. Тогда бы хоть понятно стало, что творится с Энирой. Прошло уже два месяца, как им удалось сбежать, а подруга заговорила лишь несколько седмиц назад. Связано ли это со смертью Тэйпа Хардрага, с восставшими из небытия фархарами, с взрывом ли, устроенным всё тем же Хардрагом, Киф не знал, а Энира молчала.
Не желая быть заложником аномального состояния, лир Гальморт поспешил сменить тему разговора:
– Тогда скажи, когда мы уходим? Я уже устал слушать, какая же колючая солома в конюшне.
– Ну вот куда ты хочешь уйти, Киф? – со вздохом спросила Энира. – В Квихл? Ты забыл, как нам на границе Гиваргиса мортенийцы по жопе надавали? Тебе, если ты забыл, больше всех досталось.
Вспомнив засаду близ деревушки Вешенки и свое ранение в бедро огненным пульсаром, Киф насупился.
– Я уже потеряла отца, Селира, Тэйпа. Спасибо, но вас терять я не хочу.
– И что, теперь мы тут всю жизнь будем сидеть из-за твоих страхов? – недовольно проворчал Гальморт, облокотившись на спинку скамьи. – Чего ты ждешь?
Энира одним резким движением стянула капюшон с головы, открыв взору золотистый водопад волос, и, размашисто раскинув руки в стороны, воскликнула:
– Чуда, Киф! Я жду чуда! Большого и прекрасного! Чуда, которое укажет мне направление в сторону Запретных Лесов. Ты представь: послать – послали, а дорогу не показали.
Пока подруга возмущенно распиналась, Киф расплылся в улыбке. Он уже давно не видел от эмоциональной Эниры таких ярких всплесков, да еще сопровождаемых актерской игрой. Реакция квихельма не осталась без внимания. Лира Бэр строго глянула на него своими необыкновенными аквамариновыми глазами.
– Чего ты мне свои зубы скалишь?
– Фу, как некрасиво, лира Энира, – напыщенно сморщил нос Киф, напомнив подруге об их высокородном положении.
– Ой, вы посмотрите-ка какая ханжа тут ко мне присела, – удивленно выгнула бровь девушка. – Как крыс жареных с голодухи трескать, так ничего, мы не гордые, а зубы я его упомянула, так тут же про голубую кровь он вспомнил.
Киф рассмеялся. Рассмеялся не от слов лиры, а от осознания, что она начала, наконец-таки, «оживать». Однако смех Гальморта ее не веселил.
– Серьезно, Киф, я уже столько вариантов передумала, как попасть в Запретные Леса, у меня уже скоро мозг через ухо вытечет, – нервно указывая пальцем на ушную раковину, безысходно произнесла Эни. – Я уже даже думала (свят, свят, свят!), обратно к Айдану вернуться, он ведь единственный, кто там побывал. Ты прочувствовал всю силу моего отчаяния?
Доказывая правдивость своих слов, Энира сложила руки на спинке впередистоящей скамьи, словно ученица за партой, и в бессилии уронила на них свою златовласую голову.
– Так может все-таки Квихл? Сараха, если сильно постарается, может и Леса увидеть. Да и неплохо бы было спросить ее, что за деревяшку нам оставил Хардраг…
– Киф! – прервала друга Энира, резко повернув на него голову.
– План-то изначально таков и был…
