Система запретов всегда волновала доктора Гарри Воллиса. Как формируется поведенческая база? От чего она зависит? Почему то, что для одного нормально и естественно, для другого нереально и недопустимо? Наследственность и воспитание, врожденные и приобретенные рефлексы, давление социальной среды – все это ясно, но полной картины все равно нет. Что руководит людьми, нарушающими законы социума? Почему в их головах не срабатывают запреты, табу? Почему мозг человека напоминает огромную гостиницу с миллионами номеров, абсолютное большинство из которых навсегда заперты и ключи утеряны? Кто этим управляет? Почему у него, например, при желании перейти границу дозволенного, нарушить табу, то есть войти в какой-нибудь навечно закрытый, с заросшей плесенью дверью, с ржавым, допотопным замком, случайный номер, всегда загорается табличка: «Нельзя! Вход воспрещен», а на соседнем номере, вроде ничем не отличающимся от первого, еще страшнее: «Не входи! Убьет!», а у другого ничего там не загорается? Кто развесил эти объявления-запреты? А может, он, мозговой супервайзер, как раз в его случае ошибся, и именно туда необходимо попасть, там будет абсолютно хорошо, нирвана, экстаз, ощущение блаженства? Как это проверить? Входить не хочется, есть ощущение, что запрещено не просто так, что существует какая-то потенциальная опасность, а снаружи понять никак нельзя, но все же чертовски интересно, что там внутри, что там такого запретного, вредного или, может, сладострастного, к чему нельзя прикасаться, видеть, даже осознавать, что это в тебе существует? Противоречие в архитектуре мозга вырисовывается: с одной стороны, нечто присутствует, а с другой стороны, его как бы нет, оно недостижимо, и даже недопустимо о нем знать. Тогда зачем оно там сидит, место занимает? Природа не терпит пустоты. Какая ему от этого польза или, скажем, целесообразность, или, может, все-таки влияет эта «terra incognito» на мотивы поведения через скрытые каналы? Интересно все это как-то понять, представить себе более детально механизм запретов, процессы, происходящие в подсознании. Как там все крутится?
Придумал он провести эксперимент с крысами. Имя доктора Гарри Воллиса в научном мире хорошо известно, признанный специалист, однако сейчас он затеял не совсем обычный для себя опыт, на стыке с социальной психологией. Суть опыта заключалась в том, чтоб внедрить в сознание животных какую-нибудь абсурдную, можно сказать даже, нежизненную идею, и посмотреть, как обновляемый социум ее запомнит и впоследствии будет ее придерживаться. Образно говоря, это искусственное воспроизведение некоего табу, запрета на определенный вид деятельности. Если вернуться к примеру с гостиницей, то раз нельзя войти в существующие, намертво закрытые номера, то значит, нужно построить еще один номер, дополнительный, не закрывать его на ключ, но повесить табличку «Вход воспрещен». Через поколение никто из подопытных не будет понимать, почему туда нельзя, почему это запрещено, и тогда будет интересно посмотреть на поведение социума. Смогут ли они перейти через неосознанный запрет, нарушить табу? Принцип моделирования. Поначалу он думал провести этот эксперимент с собаками, но потом понял – крысы лучше. Во-первых, быстрая рождаемость: пять раз в год самка крысы может приносить от восьми до пятнадцати детенышей, то есть обновление популяции происходит непрерывно, во-вторых, крысы – коллективные животные, отлично обучаются, передают информацию друг другу и следующим поколениям, что для эксперимента чрезвычайно важно.
Заявка на эксперимент была оформлена по всем правилам, оставалось пройти официальное утверждение на Ученом совете университета. Дискуссия на эту тему поначалу разворачивалась вяло и лениво, формальное обсуждение под лозунгом «Зачем мешать коллеге что-то там исследовать? Пусть покопается в этом, а мы потом послушаем, что получилось, вроде звучит интересно». Ничего не предвещало бури. Однако после выступления профессора Кроуффа все переменилось.
– Неслыханная вещь, – сказал он, поднимаясь к микрофону на место докладчика. – Эксперимент по моделированию табу – это оскорбление человека, вернее, всего человечества.
– Ничего, – сразу отпарировал доктор Воллис, который стоял рядом и совершенно не понимал, что в его эксперименте может быть такого оскорбительного, – человек это переживет, а человечество тем более, и не такое переживало.
Сказал и сам засмеялся своему ответу. Он весело и благожелательно смотрел в зал, явно недооценивая угрозы, исходящей от оппонента.
– Я знаю, на что вы замахнулись, – вдруг провозгласил профессор Кроуфф с красным, перекошенным от злости лицом, – вы на религию замахнулись. Вы атеист, безбожник. «Абсурдная и нежизненная идея», как вы изволили выразиться, внедряется в сознание низших, безмозглых тварей, а вы будете хладнокровно наблюдать, как она гаснет, слабеет и исчезает от поколения к поколению. Ясно, на что вы намекаете. Какое право вы имеете моделировать на животных, у которых нет души, святая святых – веру в божественное провидение? Какой результат вы хотите получить? Этот эксперимент – самая аморальная вещь, о которой мне приходилось слышать, это даже хуже, чем опыты по клонированию человека.
