Мы родились в один день, в один час, в одну минуту, с разницей в несколько секунд. Он старше меня! Первое, что мы увидели в своей жизни, – это друг друга. Наши матери рожали на соседних койках, и когда акушер и его ассистент приняли роды, им показалось забавным показать младенцев друг другу. Мама всегда очень жалела, что у нее в тот момент не было ни фотоаппарата, ни сил. Тетя Оля тоже. Меня назвали Вероникой, просто и со вкусом, а его – Антоном. У меня были черные волосы, а у него совсем их не оказалось – он родился лысым.
Наши мамы стали неразлейвода! Они подружились, еще пока лежали в больнице в одной палате. У них оказалось много общего: обе не замужем, тащатся от душки Роберта Редфорда, работают бухгалтерами, а любимый роман «Унесенные ветром».
Мы с Антоном не расставались. Нас даже мыли в одной ванночке. А тетя Оля каждый раз пела песенку: «Жили у бабуси два веселых гуся, Петя и Маруся…»
Я всегда думала, это придумали про нас. Потом, когда мы стали постарше, Антон сказал, что вовсе не про нас.
Мое первое воспоминание о нем незабываемо!
Мы сидели в комнате на горшках друг против друга. У меня был красный с цветочком, а у него синий с попугаем. Антон тогда страшно вытаращил свои каре-зеленые глаза и сказал:
– Если ты будешь тужиться, у тебя глаза вылезут и никогда не залезут назад.
Я так перепугалась, вскочила с горшка, а трусы болтались в коленях, и когда я побежала, то запнулась и, упав, разломала Антошкин городок из кубиков, построенный на полу. Тетя Оля так и нашла меня среди груды кубиков с голым задом. Но я еще не понимала, что это неловко. В детстве вообще многие вещи воспринимаешь иначе.
Может, дело в росте? Когда ты маленькая, смотреть на что-то свысока просто нереально. А когда большая, да еще и на каблуках, тут-то и начинается…
– Ники, сколько у тебя сегодня уроков? Ты на подготовительные курсы в институт успеешь? – спросила мама и быстро намазала мне на булку куриный паштет. – Кушай скорее!
– Успею-успею…
Я ненавижу утро, ненавижу школу и ненавижу…
Всякие ученые-кипяченые утверждают, будто человек, который первым делом спросонья улыбается, – это успешный человек.
Сия сказка не про меня. Потому что спросонья я первым делом ненавижу.
Сижу как квашня в старой матросской майке на высоком табурете, какие бывают в барах, пальцами ног держусь за холодные тонкие ножки и ненавижу. Передо мной на кухонной стойке стакан апельсинового сока и бутерброд с паштетом.
– Мя-яа-ам… дай мои тапки!
Кого-то я себе напоминаю, где-то это уже было. Крутится в голове, крутится, а вспомнить не получается!
Мама бросила на бегу тапки. Одна из них попала мне в спину. Кстати, мама этого не заметила. Все делает второпях! Смотрю я на нее, такую молодую, красивую, успешную женщину, и мне грустно. Можно подумать, это ей шестнадцать, а я в своей древней майке – как старый матрос при смерти.
– Родная, – мама все так же на бегу смачно чмокнула меня куда-то в правую лобную долю. – Я убегаю, ключи не забудь! Все, до вечера! Пока-пока!