Данные дневники были написаны мною во время моего тюремного заключения, причиной которого стала моя бурная оппозиционная деятельность. Дневники охватывают период с июня 2018 по ноябрь 2019 года, то есть с момента задержания до момента окончания ознакомления с материалами уголовного дела. Кроме того в книгу были включены мои статьи, ранее публиковавшиеся в сети Интернет. В книге описываются особенности московских СИЗО, изоляторов временного содержания, судебной системы конца десятых годов ХХI века. Хотел бы поблагодарить всех, кто помогал мне в написании этой книги, ее редактировании, издании и подачи идей.
Надеюсь, что данное произведение будет полезно лишь как исторический труд о сложных временах в России без правосудия, справедливости и морали, а читателю, живущему в свободной стране, мои советы из книги не пригодятся.
Но если эта книга окажется в руках читателя до освобождения России, то ему будет полезно узнать о том, как вести себя в случае незаконного преследования.
У меня не было больше никакого доверия судебным органам
Судебная власть, которая действует в соответствии с полученным приказом
А не в соответствии с совестью, более не является судебной
Корнелиу Зеля Кодряну, румынский революционер
Как будто на разбойника вышли вы с мечами и копьями,
Чтобы взять меня? Каждый день бывал я с вами в храме,
И вы не поднимали на меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы.
Евангелие от Луки, 22:52-53
В конце июня 2018 года я готовился к поступлению в магистратуру, ждал апелляции по моему первому уголовному делу длившемуся уже более двух лет. Тогда мне казалось очень тяжким наказанием, находится под подпиской о невыезде, я с нетерпением ждал ее снятия, чтобы наконец-то выехать за пределы Москвы на отдых, и уже решал куда лучше поехать в Сочи или Крым. Но моим планам не суждено было сбыться ….
Это было, казалось бы, обычное утро. Моя голова было забита тем, где праздновать выпускной и какие дальнейшие акции должен провести «Чёрный блок». В то утро я проснулся необычайно рано, несмотря на то, что накануне вернулся достаточно поздно. Я встал и пошел умываться, когда неожиданно услышал непонятные стуки. Почти сразу я насторожился. Стуки становились все громче и не прекращались. И уже тогда мне стала очевидной их причина. Я оказался абсолютно прав в своих догадках. За первой дверью, которая открывала доступ на этаж, спецназ орудовал кувалдой. Я тут же вызвал местных полицейских, заявив, что неизвестные ломятся ко мне домой, хотя было понятно, что никакого толка в этом нет.
Впускать их сразу я не стал, занявшись тем, что стал предупреждать своих соратников о происходящем через Telegram; после чего начал удалять все данные со своего телефона. К сожалению, я немного растерялся и не успел тоже самое сделать с ноутбуком. Тем временем, сломав первую дверь, хотя возможно, что соседи открыли, спецназ принялся пилить болгаркой вторую дверь. Видео этого я снял, и в скором времени оно уже появилось в Интернет ресурсах. Ждать пока дверь окончательно снесут, я не стал и, в конце концов, ее открыл добровольно. Вместе с четырьмя спецназовцами, так называемыми «тяжёлыми», в мою квартиру ворвалась большая группа, состоящая из следователей, оперативников, специалистов и понятых. Всего на одного меня пришлось: 14 человек, автозак, Рено Сандеро без номеров, на котором меня увезли, Тойота Камри и мотоцикл представительницы УЗКС. Следователь по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета РФ майор Быстров, который и будет формально руководить следствием, вручил мне постановление Басманного суда, санкционирующее проведение у меня обыска. Поначалу я рассчитывал, что это обыск по какому-то иному уголовному делу, по которому я должен проходить свидетелем. Такая практика в РФ применяется повсеместно. Силовики, чтобы запугать не только подозреваемых по уголовному делу, но и других активистов, проводят грубые обыски у свидетелей. Зачастую эти свидетели даже не могут знать никакой информации по делу или вообще, с подозреваемыми виделись всего пару раз, а то и совсем с ними незнакомы. Представьте, что к вам приходит спецназ в шесть утра, ломает двери, переворачивает все ваши вещи верх дном, изымает всю оргтехнику, телефоны, везут на допрос, при этом никакого преступления вы не совершали, а, например, просто находились в одном чате с человеком, против которого возбудили уголовное дело. После таких мероприятий очень многие активисты отходят от своей деятельности.
Прочитав постановление суд, я выяснил, что причиной обыска стало уголовное дело по факту размещения в группе «ЧБ» нашего Манифеста «14 пунктов», а также то, что обыски проходят не только у меня, но и у Дмитрия Спорыхина и Едина Баграмяна, продукта мультиродового смешения, с позором выгнанного из движения. Поначалу я посчитал, что смогу выйти сухим из воды, ведь данный Манифест выкладывал не я, его нигде не репостил, поэтому предъявить мне статью 282 мне не смогут. Уже чуть позже, когда на моей кухне составляли протокол обыска, я внимательно вчитался в постановление суда и понял, что это непросто рядовое дело о репосте против конкретно меня. Речь шла именно о признании экстремистским «ЧБ», поэтому есть у меня на странице этот «Манифест», или его нет, роли не играет. Тогда я осознал, что отделаться так просто не выйдет.
