ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. Верую, потому что нелепо
– Я не хочу! Вы не имеете права! – я брыкалась и извивалась, как мотыль у крючка, но повлиять на ситуацию всё равно не могла. У них было численное и весовое превосходство. На их стороне были сила и многолетний опыт. Кроме того, они напали на меня внезапно, застали врасплох, не дали опомниться и что-либо предпринять. Единственное, что мне оставалось, это вопить о своих правах и требовать справедливости, что я и делала, не щадя связок, как голосовых, так и скелетных. – Я протестую-у-у!!! Отпустите меня немедленно, скунсы вонючие!
– Заткнись! – коротко и ёмко посоветовали мне через стиснутые зубы.
Я сразу поняла, кто именно был этот советчик, и мне стало совсем муторно. Уж если Фьюс не на моей стороне, то дело совсем дрянь. Я задёргалась ещё интенсивнее, за что тут же поплатилась. Они меня просто вырубили… одним ударом.
Кажется сегодня я наконец выспалась!
Но глаза открывать всё равно не хочется. Ещё чуть-чуть задержусь между сном и явью, пять минут понежусь в постели. Потом потянусь, приводя все мышцы и связки организма в тонус, и вперёд! День сегодня предстоит трудный. Получить зачёт у мадам Польи – дело непростое. Рассчитывать на её благодушное настроение нечего. Это на занятиях она бывает снисходительной. Иногда… А перед зачётом её словно специально кто-то бесит и раздражает. И приходится выворачиваться наизнанку, чтобы получить заветный крючок её росписи в зачётной ведомости.
Запах, достигший моего носа, почему-то вошёл в диссонанс с мыслями о мадам Польи. Не могли они существовать вместе: преподавательница саморегуляции организма и ржаной хлеб. А пахло именно ржаным хлебом… свежим, только что испечённым, с ближайшего хлебозавода, расположенного за забором моего дома.
Дома!!!
Я резко вскочила и ошарашенно уставилась… на свою комнату.
– Ёперный театр… да как же это?!
В голове всё смешалось, как в доме Облонских. Сказать, что я ничего не понимала, это не сказать ничего! Я была в глубоком шоке!.. Просто в шоковой Марианской впадине. Бессмысленно таращась на тихо развевающуюся оконную занавеску, я пыталась разобраться… а что, собственно, было сном, а что явью? Мир двух лун, именуемый местными жителями Шалай, что в переводе на наш язык значит – Океания. Или мой родной мир на планете Земля, который я… осторожно выражаясь, оставила три года назад? Кто мне ответит на этот вопрос?
Так! Давай разбираться с самого начала...
А начало это было поздним вечером, почти ночью двадцать девятого мая. Какое сегодня число?
На компьютере, довольно заурчавшем от моего нетерпеливого прикосновения, высветилась сегодняшняя дата: восьмое июня две тысячи двенадцатого. Хм… год тот же...
Всё понятно, что ничего не понятно! Если я не была попаданкой в другой мир, в котором прожила, между прочим, почти три года, то где я моталась в этом мире десять дней, если ничего об этом не помню? И как я выжила при столкновении с машиной?
Я бросилась к зеркалу, в надежде, что хоть при визуальном осмотре себя узрею внешние признаки, повлекшие амнезию. Или не узрею ничего и сделаю вывод: я стала привидением!
– О, нет!
Из прозрачного зазеркалья на меня смотрела хорошо знакомая девица, завёрнутая в цветастую махровую простыню. Что ж, привидением я не стала, ссадин, ушибов и прочих видимых повреждений на теле не наблюдалось. Почти всё так, как и было тогда. Почти… Только волосы, небрежно закрученные на макушке в кривой кандибобер, портили всю картину. Нет, саму меня они не портили, скорее наоборот. О таких волосах я даже не мечтала… всего десять дней назад. Получается, что Океания и всё, что там было, мне не приснились. А теперь меня вернули обратно… сюда. И я не умерла и даже не покалечилась...
Но тогда почему?!
А, собственно, какая разница, почему недавние друзья, которые клялись и божились, что в свой мир я не могу вернуться ни при каких обстоятельствах, ничего не объяснив, скрутили меня и в бесчувственном состоянии вернули домой. Вернули же! Я даже с бонусом осталась. Вон грива какая шикарная за три года отросла! Не то что раньше: три худосочные волосинки на косой пробор. Хоть парик покупай! Парикмахерши даже наращивание делать отказывались, в один голос твердя, что моё «богатство» этого не переживёт. Вот как приду теперь к Маринке, как тряхну волосами…
– Ой, а что я маме-то скажу? И папе? – Из-за моей жидковолосости они переживали ещё больше, чем я сама. Мысли тут же переключились на родителей, которые уже две недели топали с рюкзаками где-то по Алтайским горам. И Янка с ними. – А вдруг они звонили? А я не отвечала!
Стоило только подумать о звонке, как он тут же раздался, заставив меня малодушно вздрогнуть. И, что самое неприятное, звонок это был не телефонный. Звонили в дверь. Настойчиво. Нетерпеливо. Я побежала в коридор, на ходу натягивая попавшийся под руку мамин халат, который так и не выстирала. Дверь распахнулась без моего участия, и на пороге нарисовалось моё взволнованное семейство в полном составе.
– Лена! – одновременно осуждающе и радостно набросилась на меня мама, перелезая через громадный папин рюкзак, застрявший в дверном проёме. – Ты почему на звонки не отвечаешь… – Обличающая тирада затихла без вопросительных интонаций. Мама с ужасом взирала на расползающиеся из пучка волосы, каскадом, как в рекламе, спадающие мне на плечи. – Это как?.. – она осторожно дотронулась до моей головы, словно та была сделана из чего-то хрупкого или драгоценного.
