Восславить я хочу Природу
За то, что нам дарует речь:
Она словам дает свободу
И помогает мыслям течь,
Конечно, если подлый страх
Не запирает их в устах.
Но, к счастью, помогают музы
Открыть все клапаны и шлюзы.
И вот воздушных мыслей флот
Плывет через открытый рот
И вдаль по звуковым волнам
Несется в гавань уха к нам.
Возьмем политиков. Свободно
Течет их речь о чем угодно,
Пускай предмет и незнаком —
Сама работа языком
Им доставляет наслажденье,
Такая уж у них черта,
Чтоб обо всем иметь сужденье,
Ни в чем не смысля ни черта!
Другие весь свой пыл и чувства
Выплескивают на искусство,
В салонах распивая чай
И обсуждая невзначай
Картины, книги, ноты, пьесы
Знакомых и друзей своих,
Не понимая ни бельмеса…
Но я не осуждаю их.
Я часто и таких встречаю,
Кто вовсе пить не станет чаю,
Хоть и у ангелов из рук…
У них и вкус другой, и круг.
То круг завзятых театралов,
Любителей концертных залов
И занимательных бесед,
Когда погаснет в зале свет.
Их много на любой премьере:
О, это просто благодать —
На алом бархате, в партере,
В приятной теплой атмосфере,
Концерт с друзьями обсуждать.
Нет в мире сладостней моментов,
Когда б не грохот инструментов:
То альт, то скрипка, то гобой
Зачем-то испускают вой…
Толпа людей во фраках черных,
Дудящих на своих валторнах,
И дружно голосящий хор
Под руководством Цаппельмана,
Что машет палочкою рьяно,
Им вечно портят разговор.
Я тоже не фанат симфоний:
Какой бы ни звучал концерт,
Мне как-то ближе и спокойней
Мир, где господствует мольберт.
Струится ручейком беседа,
И я журчу негромко там,
Особенно после обеда,
Среди любезных милых дам.
О, царство золотых багетов!
В нем не увидишь голых стен —
Всё празднично в холсты одето,
Тут зеркала, там гобелен…
Привычно озирая стены
И обходя картинный ряд,
Сначала я смотрю на цены:
Они о многом говорят.
– О, – замечаю я графине. —
Есть настроение в картине,
Великолепны и цвета,
И композиция холста.
А этот кисти взмах свободный
И необычный колорит…
– Вы пр-равы! Бр-раво! Пр-ревосходно! —
Она, картавя, говорит.
Да, в этом мире всё условно!
Но стоит живопись ценить,
Ведь кисть художника способна
Наш быт чудесно изменить.
Взять архитектора работу —
Он смог перекроить природу,
Поставил в линию дома:
Здесь будет банк, а там – тюрьма.
Ландшафт, не слишком аккуратный,
Он сделал площадью квадратной,
А как приятен строй казарм
Порядок ищущим глазам!
И скульптор взгляд наш ублажает,
Поскольку город украшает
Фигурами больших людей,
А иногда и лошадей.
Он хочет, чтобы гость приезжий
Себя не чувствовал невеждой
И, на любой зайдя вокзал:
– Да это Шиллер! – нам сказал.