– Дурное это дело, бесовское. По молодости этим многие грешат. Не понимают, что делают. Грех это какой. Руки бы поотрезать за такое. Слышал, ещё публично таким занимаются. Выходит человек на сцену, и давай самое сокровенное на показ. И свет прожектора яркий на него направлен. А весь зал на него смотрит. Бррр… Даже представить противно. До чего перверты эти проклятые доходят. Креста на них нет. Сам-то, Павел, не грешишь?
– Да что вы, батюшка. Как можно? Я – приличный человек. Нет, ну по молодости-то баловался, как и все. Изредка. Знаете, гормоны. Куда деваться. Человек слаб. Но потом женился – и ни-ни с тех пор. Ну только если в командировке, или если жена к матери уедет…
– Смотри у меня! Не греши!
Батюшка осенил меня крестным знамением, поднялся и вышел на остановке у вокзала.
Я долго сидел молча, выпрямившись, как лопатный черенок, даже в окно не смотрел. Ведь взрослый человек…
Чёрный кожаный портфель жёг мне колени. Я не выдержал, украдкой приоткрыл его и вынул наполовину рукопись в прозрачной папке.
«Запоздалая весна. Сборник стихов. Павел Каверный».
– А, ну его! – убрал листочки обратно и попытался руками хотя бы слегка заслонить портфель от злых глаз.
***
«…При въездах на мост установили четыре БОЛЬШИХ гранитных обелиска с фонарями. Изящную решётку изготовили в литейном доме «ПОЦЕЛУЙ», названном по фамилии его владельца – купца ТРЕТЬЕЙ ГИЛЬДИИ Никифора Васильевича Поцелуева. Горожане новый мост ПОЛЮБИЛИ и нарекли его Поцелуевым…»
Один знакомый нищеброд любил хвастаться своими предками и всегда также акцентировал внимание на том, что они были купцами именно третьей гильдии. Однажды Зорин даже расхохотался ему в лицо. Каждый образованный человек знает, что гильдий было всего три, и третья – как раз самая последняя, а не самая старшая. В девятнадцатом веке нужно было иметь капитала всего лишь на восемь тысяч рублей серебром, чтобы быть туда зачисленным. И таких было девяносто процентов. А если этот Поцелуев имел литейный заводик, выполнял госзаказы и при этом был всего лишь в третьей гильдии – он, скорее всего, просто бессовестно уходил от налогов. Ибо размер сборов вычислялся соразмерно объявленному капиталу.
«…Но романтикам больше нравится другая версия: мост ведёт к казармам Морского гвардейского экипажа. Мы уже видим красное кирпичное здание, решетчатые окна которого имеют светлые обрамления, слева по ходу нашего судна. Это даже не здание, это целая крепость. Видите? И мост как раз упирается в ворота. На нем моряки прощались со своими возлюбленными, и те награждали их страстными поцелуями. Оттого и мост – Поцелуев. Но это всего лишь городская легенда…»
Женский голос из динамика имел приятнейший тембр и переливался такими игривыми интонациями, что его обладательница легко могла бы оказывать интимные услуги по телефону. Не поленился, перевесился через перила, чтобы рассмотреть гида. Наимерзейшая корова в аляповатом платке с кистями. Волосёнки жиденькие, цвета невнятного. Щекастое одутловатое лицо с крохотными глазками – просто не женщина, а надувной человек из рекламы шин «Мишлен».
«…Не так давно в Россию пришла европейская традиция – вешать на мосту замок в знак вечной любви, а ключик выбрасывать в реку. И, конечно же, самым подходящим для этого в Санкт-Петербурге оказался мост, под которым мы сейчас проходим. Ведите свою вторую половинку, вешайте замочек – и вы будете привязаны друг к другу на всю жизнь…»
Кораблик спрятался под пролётом и ушёл в сторону Исаакиевского.
***
– Так, Семенов, с этим понятно. А что там с блондинкой, которую странным удлинителем задушили? Получилось что-нибудь?
– Да, получилось. С фотографией вещдока пошёл в лабаз, который розетками всякими торгует. Ну, тут у нас, у отделения, на углу, знаете? Манагер ихний сказал, что это… секунду, – Семенов достаёт из кармана блокнотик, – гибкий кабель силовой для внутренних работ стандарта «Шуко», производство Германия. Но они обычно беленькое такое все делают, а наш провод – черный. Таких ещё поискать надо. В магазине их нет. Такие в основном по безналу покупают или заказывают. Отправили меня в оптовый отдел, на Фрунзенскую, мать его етить. Там сказали, что да, продают такие. Дали распечатку по покупателям, которые за последний год такое брали. Не много, прямо скажем. Среди них самый большой заказ – мастерские Мариинского театра. Они на «Кыевской» улице находятся. Это как раз рядом было – поехал я, значит, туда. Прикольно. Делают декорации для спектаклей всяких, потом разбирают, по коробкам раскладывают, привозят в Мариинку и там уже собирают на сцене. Скажу я вам, такие они там конструкции воротят! Чудеса света просто. Я вот оперы и балеты всякие сам не очень. А вот в мастерских этих я прям эстетическое удовольствие получил. Там такие, мать его…
– Андрей, к делу давай. Обед скоро.
– Даю, даю. Пошёл я к ихнему начальнику. Значится, пока искал его, наткнулся на персонажа одного. У меня, товарищ полковник, память на лица – сами знаете. Так вот, видел я его в декабре у нас в отделении. Дурацкая история была, надо сказать. Привели его ночью, он болгаркой замки спиливал с решётки Поцелуева моста.
