ПРОЛОГ
Сколько раз вы умирали? Один? Или может быть, два? Я не знала ни одного человека, что пережил бы три смерти. Единственным был Хамур, но мрак подери, и он двинул ноги на арене в девятнадцать. И больше я не привязывалась к людям, да, в общем-то, не только к ним. Таким как я, не стоило тратить время на смертных: Хамур послужил хорошим уроком.
Вы спросите, кто я? Теперь всего лишь младший служитель королевской гвардии зачистки, да что уж говорить настолько младший, что живительный порошок полагается раз в месяц. Но всё же это лучше, чем раньше, до шрамов. Много лет подряд я принадлежала дому мадам Гризо, том самом, на углу Шахтёрской и Торговой, где запах пота, перегара и дешевых духов въедается в ноздри. Пока была девчонкой, мыла полы, стряпала, а после, как и все в доме на перекрёстке стала шлюхой и соврала бы, если сказала, что стоила дорого.
Впрочем, я не виню отца: родись я мальчиком, возможно, он бы и потратил на воспитание время, деньги и что там ещё надо. Но это не точно, мальчиков тоже продавали. На девочек же размениваться у нас, азагуров, теперь и вовсе не полагалось. Стоит сказать, что всё не так плохо, хозяйка даже тратила сарты на моё обучение. Правда, потом полагалось отработать ещё четыре года сверх контракта.
Раньше я была хорошенькой: большие желтые глаза, черные волосы, за меня давали целых два сарта – не так уж мало по расценкам Шахтёрской. Но однажды на ночь меня купил богач. Извращенец вырезал на моей спине громадное дерево и изуродовал лицо магическим клинком, за ту ночь я умерла четыре раза. Теперь меня украшали шрамы: от бровей до щек, пересекаясь крестом на переносице, лицо прорезали красные рвы от клинка в золотой оправе. Сукин сын выгрузил меня у публичного дома с пятьюдесятью сартами в мешочке на шее – хозяйка приняла деньги и перепродала меня в гвардию.
ГЛАВА 1. ВАГАРДА, ПОСЕЛОК БЛИЗ АСЕСТИМА. ВЕДЬМА
Я очнулась, отплевывая грязь. Воспоминания отхлынули от вновь ожившего мозга так же быстро, как речные тугуны оставляют обглоданные кости жертвы. Странный горьковатый вкус во рту: лежу лицом в луже, похоже, несколько часов, может быть, дней. В воде отражается моё лицо, ощупываю тело, конечности, что ж, похоже всё на месте, пробовать меня болотница не стала.
Глубокий вдох, лёгкие жадно глотнули воздуха впервые за новое рождение. Это мгновение было прекрасно всякий раз, сколько бы ни пришлось пережить смертей. Голова звенит, как пустой котел, пытаюсь вспомнить что произошло, мозги соображают пока туговато. Отерла грязный циферблат, часы с календарем на запястье – обязательный атрибут азагуров гвардии, – показали вечер седьмого сентября. Я поднялась на ноги, мокрая земля покрыла всю переднюю часть тела густым слоем, попыталась отряхнуть – бесполезно. Впрочем, не так важно.
Это задание не было сложным, всего лишь болотная ведьма, если напрячь память, кажется, двенадцатая в моем списке. Тварь убила меня уже в третий раз, молодые особи очень шустрые. Со злости одернула магический ошейник контроля, гхусейманова железяка здорово отнимала силы.
Рядом, втоптанный в грязь, отыскался мой клинок. Одурманенная кровью, неопытная низшая не догадалась спрятать ни оружие, ни затащить меня в какую-нибудь дыру, из которой бы я выбиралась подольше. А значит, уже проиграла. Ведь марафон всегда был за азагурами. И она тоже это знала, даже побоявшись меня есть. Отыскала лоскут кожи, надо срочно привести меч в порядок, это важное правило за пятнадцать лет в гвардии въедается в натуру.
Стоит сказать, работа в отряде зачистки неплохая, вершить суд приятно. Поначалу, конечно, были сомнения: я пыталась ровнять гонимых тварей с азагурами, но они не были равны моему народу. Караемые – низшие магические существа, часто плотоядные и оттого состоящие в списке отлова короля. Азагуры высшие. И хоть мы не обладаем магией, выглядим вполне обычно: две руки, две ноги, да голова, чтобы шлем носить и думать, кое-что у нас было особенным. От рождения, этого не имел ни один эльф, человек или маг Дарона – мы были бессмертны.
Выловила из потайного кармана тряпку, уткнувшись носом, втянула запах. Этот кусок детской пеленки пах молоком, человеческой кровью и слюной ведьмы. Запах не едкий, отдает тиной: тварь с болот молода, быть может этот крестьянский младенец и вовсе первый в кровавом списке. Что ж, как бы то ни было, её пора остановить.
Порыв ветра с осенней изморозью принёс запах болот и горечи. Безмозглые крестьяне жгли костры с полынью, это сбивало с толку только меня, но не болотницу. Запах детей она улавливала даже если ей вырезать нос, этот фокус нам показывали ещё на обучении в гвардии.
Я приникла к земле: вонь следа была отчетливой, крепкой, низшая топталась неподалеку. Втянув воздух ещё раз, определила направление и побежала, времени оставалось немного, ведьма кормилась давно. Через день после пропажи ребёнка в местном отделе стражи приняли заявление, день – и письмо в столице, еще сутки и меня выслали на задание. Три дня подряд тварь потрошила меня когтистыми лапами, а значит, теперь прошло шесть дней, и она очень голодна, а значит, слаба, и это мой шанс.
