Каждая кошка хочет найти себе настоящую хозяйку. Разумеется, если она – настоящая кошка.
Я – хорошая кошка. Не мечу хозяйские вещи, не скребу по ночам в лотке, характер – нордический. Не царапаюсь, мурлычу. Не пошлая британка или сиамка, а чистопородная норвежская лесная.
В начале жизни не повезло – первые хозяева были городские, жили в маленькой квартирке на дикой высоте: из окна деревья выглядели как игрушки. Как выглядят настоящие, вспомнила, только когда проснулась родовая память.
На следующий же день сбежала. В жуткий ливень. Выскользнула из приоткрытой двери квартиры, долго-долго спускалась по лестнице, выскочила на улицу. Свобода!
Дождь – не лучшая погода для побега, но дожидаться солнечного дня в Калининграде осенью – не смешите мои усы. А главное – подслушанный разговор о намеченной на сегодня стерилизации…
До нужного места добралась легко, прямо во дворе учуяла попутку. Запрыгнула в багажник – и через пару часов на месте.
Теперь нужно пристанище найти. Пробежалась туда-сюда по деревянному променаду, свернула в переулок и сразу увидела её, идеальную хозяйку.
Невысокая блондинка, чуть полноватая, такая уютная на вид, задумчиво стояла у калитки. Кирпичный дом под черепичной крышей, флюгер в виде выгнувшей спину кошки. Подошла, прихрамывая, потёрлась о ногу, села и жалобно мяукнула. Будущая хозяйка ожидаемо заохала, завосхищалась. Присела, погладила, почесала за ушком. А потом неожиданно сильными пальцами бесцеремонно прощупала лапы, живот, спину.
– Можешь не притворяться, с лапой всё в порядке. И не беременная. Так что можешь войти. Как себя вести – нужно объяснять?
Вымыла меня мерзким шампунем, высушила, накормила куриной грудкой. Показала, на каком кресле можно спать, и убежала. Я исследовала оба этажа, потопталась на кресле, свернулась клубком и уснула.
Хозяйка вернулась вечером, вместе с громогласным и добродушным мужем. Потискали меня в четыре руки, погладили, продемонстрировали мисочки, лежанку и прочие глупости. И наконец-то убрались в спальню.
Немного подождала, выскользнула через окно в сад. Через забор, по тёмной улице, по сосновой просеке, вверх по склону дюны Эфа. Вот она, смотровая площадка. Тихо, ветра нет. Убедилась, что всё правильно, спокойно вернулась домой, досыпать.
На следующий день улучила минуту, пробежалась по соседям. Слева – пусто. А вот справа – удача. Огромный чёрный мастифф. Познакомились, обнюхались. Надеюсь, что поняли друг друга.
Вечером долго прислушивалась – ничего. И только задремала – вот оно! Пронзительный звук охотничьих рогов, свист ветра, далёкий удар молнии. Стрелой метнулась на улицу. Пёс – какая я умница, не ошиблась! – уже ждал. Вскочила на спину, вцепилась когтями. Полубег-полуполёт по знакомой дороге, площадка. Не задерживаясь – прыжок. И вот мы уже летим. Вместе со сворой призрачных гончих несёмся вслед за черными адскими жеребцами, за мчащейся в вихре сияющих песчинок грозной Холле.
Справа и слева – эскорт ведьм. Прекрасные, с развевающимися волосами и горящими глазами. Лёгкий свист сбоку. Скашиваю глаза: моя хозяйка. Куда-то исчезла девичья пухлость, светлые волосы порыжели, завились буйными кудрями и вьются на ветру золотым плащом. Перепрыгиваю на ручку метлы, летим вместе. Убийственно красивые и жаждущие.
Домой вернулись под утро, абсолютно вымотанные, но спокойные и довольные. Проснувшийся муж застал нас за завтраком. Хозяйка в уютном халатике пила кофе, я лениво лизала сметану из своей мисочки.
При виде хозяина обе почти одинаково встрепенулись. Хозяйка заулыбалась, я мяукнула.
Хозяин довольно потянулся, мимоходом погладил меня, обнял хозяйку:
– До чего же, вы, девочки, у меня хорошие!
Кошки с острова Мэн оказались на тропическом острове, посреди бескрайнего океана. Смогут ли они приспособиться? И захотят ли возвращаться?
Солнце ещё не показалось из-за бесконечно далёкого горизонта, лишь первые его пронзительно-голубые лучи пробились через легкие облачка и нарисовали на морской глади, темно-зелёной в предутреннем мраке, яркую бирюзовую дорожку.
Внезапно в самом центре сияющей полосы появились очертания нескольких фигур, стремительно приближающихся к берегу. На фоне блестящей воды они казались черными силуэтами театра теней. Четко просматривались остроконечные уши на круглых головах, мощные плечи, да изредка взлетающие над поверхностью перепончатые лапы с длинными то ли пальцами, то ли когтями.
Пловцы достигли линии прибоя и выбрались на берег. Выпрямились по весь рост, отряхнулись. С распушившегося меха во все стороны понеслись серебряные веера мелких брызг. Предутреннюю тишину, нарушавшуюся лишь чуть слышным плеском волн, разорвали звонкие девичьи голоса и смех.
– А Бальт точно сегодня приплывёт? – с надеждой в голосе спросила самая маленькая из девушек. Аккуратные мохнатые ушки слегка дернулись, высокие скулы зарозовели.
– Что, Бара, все ещё на что-то надеешься? Ну и зря. Выпускник храмовой школы наверняка привезёт из столицы какую-нибудь красавицу, и уж ясно, что не из рода Лонги.
Бара вызывающе дернула довольно длинным хвостом и резко ответила: – Все знают, что Рампи и Райзеры женятся только на девушках из нашего рода. И уж никак не на таких, как ты, – и она с презрением посмотрела на почти незаметный пушистый обрубочек подруги.
