– Привет! Как твои московские дела? – спросил Костю журналист Морозов.
Его звонок в выходной день с утра едва не сбил Соболева с намеченного графика. Они с Таней пили кофе, собираясь после завтрака ехать в торговый центр. Соболев с Морозовым очень редко созванивались, и никогда по выходным.
Какие у Кости дела? Вот, с бывшей женой помирился. Ну, правда уже давно. Наверное, он говорил об этом Морозову. Таня дала ему второй шанс. Ну, или они оба просто дали второй шанс своему браку. Расписываться пока не спешили – просто съехались обратно. Пока вроде всё было тьфу-тьфу-тьфу. Костя старался уделять Тане больше времени, чем своим исследованиям. Про его поездку в Позднее, откуда Соболев вернулся почти год назад, он старался не говорить. Да и в разговорах с Морозовым эта тема не поднималась. Сразу после случившегося у них состоялся вялый разговор типа: «Надо бы съездить, проверить». Но им так не хотелось ни ездить, ни проверять. Даже Морозову не хотелось. Он и не ездил. Прошёл год, и кое-что случилось. То, что заставило Андрея позвонить Соболеву в субботу, побеспокоить в его законный выходной день. Как ни пытался Морозов говорить непринуждённо, а видать не особо получалось.
Костя показал извинительный жест Татьяне и ушел с сотовым в комнату. Вместо того, чтобы рассказывать Андрею, как дела, он принялся задавать ему вопросы:
– Что случилось?
– Почему сразу «случилось»?
– Да так. Не нравишься ты мне.
– Правда? – изумился Андрей. – А я думал, мы с тобой друзья.
– Ты понял, что я хочу сказать. Мне не нравится твой голос. Твоё настроение, сколько бы ты не задавал мне отвлекающих вопросов. Быстро говори, что у тебя случилось. Сегодня выходной, у меня планы. Мне некогда.
– Так может я перезвоню в другое время? – с надеждой спросил Андрей.
– Морозов, мать твою!
– Ладно-ладно! В общем… я видел Марка.
– Что-о? Где? – потрясённо спросил Костя.
– В Запрудном. На рынке.
– А ты знаком с Марком?
– Нет, Соболев. Я, к счастью, не знаком с Марком. Но я его знаю.
– Чёрт… Акела промахнулся. – Костя почувствовал, будто на плечи ему положили плиту.
Бетонную. Ну, или гранитную. Тяжесть ощутил Соболев. Тяжесть ошибки, тяжесть несделанного дела…
– Но это не конец истории. – невесело продолжил Андрей. – Я проследил за ним. Марк поехал на своей телеге в сторону Позднего.
– Что?! Позднего нет! Мы его уничтожили…
– Мы не проверяли этого, Костя.
В комнату вошла Таня и вопросительно посмотрела на мужа. На мужа, конечно, а на кого ещё? Да, не расписались. Но ведь прежде были женаты. И сейчас живут вместе. И любовь есть – как без любви-то? Никак и никуда.
Костя снова показал супруге жест, на этот раз успокаивающий, мол, подожди дорогая, я почти уже освободился. Ему не хотелось конфликтовать с Таней. Ни из-за чего не хотелось. Но… новости от Морозова были настолько неожиданными и пугающими, что важность восстановленного Соболевского брака вдруг снизилась градусов на десять. Однако, он решил, что если год Марк был жив-здоров, и они с Морозовым знать об этом не знали, то ещё несколько дней точно погоды не сделают.
– Видимо, ты мне всё-таки перезвони. – сказал Соболев в трубку. – Или, давай я тебе. В понедельник. Да?
– Да конечно, Кость. Я так и предлагал.
Угу. Предлагал он. Кто вообще звонит в выходной с такими новостями?
– Что-то случилось? – с тревогой спросила Таня.
«Ничего такого, о чём тебе следовало бы знать» – подумал Соболев, а вслух сказал.
– Небольшие рабочие проблемы. Ничего из ряда вон выходящего… ты готова?
Она кивнула.
– Ну, поехали тогда.
Соболев в тот день был очень хреновым собеседником для Тани. На вопросы по пути в торговый центр отвечал рассеянно, всё больше старался кивать и улыбаться. Если так и дальше дело пойдёт, то от плохого собеседника до плохого мужа один ответ невпопад.
– Тань, ты меня прости! Я задумался о работе, и поэтому такой. Даже не задумался, а загрузился, так точнее будет.
– Так ты вроде говоришь: ничего из ряда вон выходящего?
В этом месте Костя снова улыбнулся. Ему хорошо было с Таней. В принципе, она была права, когда говорила Соболеву после развода: ты меня не замечаешь. Ты весь в своей тератологии, тебе уродства подавай. А я не урод. Ну, или что-то в этом роде Таня говорила.
Вернувшись из Позднего, Соболев подумал, что выжил в этом приключении, в общем-то, чудом. И вспомнил о своей жене, которую, в общем-то, любил. Да, может он был слишком помешан на науке, и поэтому не вёл себя, как примерный муж, но что любил – это точно. Надя – Господи, прости в самом деле – отвлекла его от любви к жене и боли от развалившейся семьи. Наверное, не знай Соболев, кем Надя была на самом деле, может даже был бы ей благодарен, за то, что отвлекла. Но после того, как Костя узнал, что спал с ходячей покойницей, и практически влюбился в неё, благодарность улетучилась. Влюблённость тоже. И вообще, всё доброе, что он чувствовал к Наде, испарилось. Исчезло без следа. Соболев был уверен, что Марк пристрелил Надю – он сам видел, как здоровенные бугаи увели её на казнь. Никто не удосужился сказать Соболеву, что Надя пересидела их взрыв и пожар в заговорённом подземном погребе. Глубоком погребе. Если бы он знал… вряд ли бы тогда уехал из Запрудного. Он бы вернулся, и самолично пристрелил девушку. Он бы смог!
