СЛЕДУЮЩИЙ ВЕЧЕР. ОДИНОКИЙ ПУТЬ ВДОЛЬ ДОМОВ С РЕКЛАМОЙ
Загадка оставляет Художника одного. Что же задумал покойный Ратко? И почему он так себя ведет? Об этом лучше не думать, лучше вместо этого заняться делом, а именно – выполнить поручение Князя, на которое он сам, Валет Треф, навязался.
ЧУТЬ ПОЗЖЕ. ТОЖЕ ВЕЧЕР. ФОТОСТУДИЯ «LNA – LUXURY NUDE AESTHETIC»
Герцогиня с синяком у глаза от брошенного телефона фотографирует себя на этот же телефон. Синяк обильно замазан пудрой. Вечность давно не видела своего мужа и не то, чтобы это коробило ее – ей просто интересно, чем он занимается. Она думает об этом, пока делает автопортреты, занимает наиболее страстные позы, так и этак ворочается, проходит мимо прожекторов, мимо зеленого экрана, студия пустая, заходит в душевую, становится спиной к зеркалу, смотрит в фронтальную камеру на телефоне, и ей будто кажется, что на ее ягодицах что-то написано. Только кажется. В душевую заходит Мститель. Картинка роняет телефон. Как так…
– …получилось? – слетает с ее губ неуверенный вопрос.
– Получилось, – говорит Князь и пальцами касается носа. Суровый донельзя. Опасный. Красивый.
О, он начинает казаться ей притягательным… Это нелепая причуда страха, дура – Золотая Дама отвешивает себе пощечину – с этим надо бороться.
– Будь здесь, – приказывает Князь. – С тобой я еще разберусь.
– Моему мужу все равно, что ты со мной сделаешь… – искренне лепечет Картинка.
– Нет. Ему не все равно. Он мелочный человек. Забери у него ручку – обидится до конца дней своих.
Герцогиня хочет раздеться и наброситься на Князя, и еле сдерживает себя. В таких случаях у мужчин утреннее возбуждение обычно усиливается, а Золотая Дама, чтобы отогнать или приглушить свое возбуждение, спрашивает у Адъютанта:
– Что ты будешь делать?
– Закрою тебя в ванной. Поставлю к двери прожектор, он тяжелый, его ты не отодвинешь.
Он понимает все. Она хочет его.
– А что ты будешь делать после?
– Развешивать антирекламу.
И он уходит развешивать антирекламу.
Про прожектор забывают все. Тот стоит там, где стоит. За ним никто не следил. Кроме уволенного молодого человека в кепке. Тот в баре с битыми зеркалами. Пьет пиво с евреем в фиолетовом костюме. В баре есть телевизор, поэтому они видят, как танк въезжает в Пиратон.
ТО ЖЕ ВРЕМЯ. ДОМ
Палач орудует топором. Нет, он не разрубает прошлое на части – он зачеркивает лезвием надписи на шкафу. Ужасный стих на холодильнике он тоже зачеркивает. За что ему выпала такая доля? Дом, желанный Дом, все хотят в нем жить, готовы убить за него, а этот Дом, оказывается, преподносит неприятные сюрпризы. И ладно, Темная Сторона, это было бы в ее духе, злодей ничего не имеет против нее, он понимает, что Темная Сторона в Доме для баланса, и старается туда не ступать, но эти надписи, проклятый страшный стих, они появились на Светлой, Светлой Стороне, а здесь, ничего другого, помимо радостей, еды, любви и исполнения желаний, быть не должно. Так почему охвативший его страх, уменьшившийся было, но затем атаковавший его беспощадной артиллерией непереносимых волнений во время прочтения стиха, почему этот доселе непознанный страх имеет место быть на Светлой, Светлой стороне? Может, дело не в стихе, а в том, что страх специально стал слабее перед своей новой и самой жестокой атакой? Да, стих, может, здесь и ни при чем, но вопрос-то не в этом, вопрос в том, как такое получилось, что за сила заставила его, злодея, испытывать страх на Светлой Стороне. А вдруг – Инквизитору стало тяжело дышать от этой мысли – вдруг Князь откуда-то узнал, что убийца Серебряной Дочери находится в Доме, и он умеет, каким-то неведомым и антирекламским методом, воздействовать на Дом и Его жителей со стороны? Вдруг и Короля Смеха он убил его же смехом? Инквизитор смотрит на повешенный труп Короля Смеха в Темной Стороне и понимает, что смерть Зубоскала целиком и полностью его заслуга, раз тот повешен именно в его Доме. Или Дом приписал смерть Патриарха <…> злодею? Или Мститель со стороны? А вдруг Домов несколько? А вдруг его убьют в Доме? Он же ни в чем не виноват, он всегда желал всему миру счастья…
Истязатель садится на пол, нервно качается взад-вперед, сжимая вытянутые перед собой кулаки, и думает о том, сколько всего он не знает. Почему же он раньше не задумался? Из-за своей непримиримой жестокости к ужасным женщинам и прочим созданиям он посмел забыть о главном. Ходил по краю правильных стремлений и вовсе забыл о балансе. Баланс… Палачу становится чуть легче, совсем чуточку, ему все еще тяжело. Но Баланс… Вдруг Дом намекает злодею, что необходимо ступить на Темную Сторону – ради его же блага? Вдруг, по замыслу Дома, ступать на Темную Сторону нужно, чтобы ее признаки не появлялись на Стороне Светлой? Сама мысль, что обойти Темную Сторону невозможно, ужасна сама по себе, но это лучше, чем мысль, что Валет Червей воздействует на Дом
