– Секс с мертвыми людьми – не моё. Нет тепла, тело безвольное, руки валятся, кожа холодная, – он придвинулся и навалился локтями на стол, – Я пробовал, но только из любопытства. И если бы мне понравилось, я бы никогда не попал сюда.
– Ты не стал бы убивать?
Бертон задумался. Он снова откинулся на спинку стула. Наручников на нем не было, и руки сами собой сошлись на затылке.
– Майки, убийство как наркотик. Его лучше не пробовать.
– Наркоманами становятся еще до …
Снова пауза. Рука Майка легла на подбородок. Он размышлял, рассуждал обо всем, что могло ему помочь. Именно за этим Майк здесь – понять ход мыслей серийного убийцы. Уловить эту тонкую грань, где нормальный человек растворяется в социуме и рождается то самое нечто, способное лишать жизней десятки людей.
– Пока не попробуешь, ты еще можешь жить, – Сказал Бертон.
– А дальше?
– Это уже не жизнь, а поиск. Вечная ломка.
– Расскажи.
– Все мысли заняты одним, – Майк прекрасно его понимал, – Ты ищешь кого, когда, как и где. Любая секунда с людьми – это выбор, анализ жертвы.
– А без людей?
– А без людей ты ждешь, когда же они снова тебя окружат. Ждешь этого поиска и выбора. А еще это чувство, ты знаешь, все тебя боятся. В новостях и в газетах, в соц. сетях обсуждают твои трупы и предостерегают: не ходи, не говори, будь аккуратнее, там снова убили… А я вот он – рядом с вами. Майк, боятся все, боятся сильно и боятся именно меня.
Бертон снова потянулся к пачке «Lucky Strike» посреди стола. Майк поднес зажигалку и Бертон закурил. Тесную допросную с яркой лампой по центру над столом заполнил дым и едкий запах. Майк тоже хотел сигарету, но он настолько увлекся анализом своих мыслей, что забыл об этом.
– Значит, сначала убийство? – Майк посмотрел в глаза Бертона, – оно на первом месте?
Тот выдохнул дым, чуть наклонился вперед, свет упал так, что его красивые глаза стали темными пятнами. Не ужасные, а скорее, вытягивающие твою жизненную силу. Лицо из довольно милого, широкоскулого и смазливого превратилось в жуткое – получающее кайф в чужом страдании. В этот момент веки он немного прикрыл, казалось, смотрел вниз и влево – он думал? Думал о том, что любил больше всего на свете – об убийстве. И Майк заметил явные перемены – в мимике, в мускульном напряжении. Все его тело, но в особенности лицо, оно транслировало его истинную природу, ту самую сущность убийцы. Майк нащупал эту тончайшую грань, которую искал. Он добивался этого уже не в первый раз – на каждом допросе после поимки Бертона «Скальпеля» – так его прозвали СМИ, Майк мог вызвать то самое. Он вытаскивал из человека убийцу и уже ему задавал нужные вопросы. Сегодня его беспокоило только одно:
– Убийство всегда на первом месте, – голос его в этот момент словно искажался мерзким адским отзвуком.
Майк молча встал, подтолкнул Бертону пачку сигарет и пошел к двери.
– Майки, ты опять подсел? – голос все еще принадлежал Скальпелю – исчадью ада.
Майк замер и слегка повернулся. Но не ответил.
– Ты ведь всегда начинаешь, когда расследуешь что-то, что тебя захватывает. Я кое-что понимаю в людях. А сейчас ты ведешь это дело о девушке в могиле полицейского?
Майк повернулся. Пристально смотрел, но так и не ответил. Он лишь чуть глубже начал дышать. Ему казалось, это едва заметно и вызвано тем, что тут накурено. И Бертон это ощущал, они оба знали, что ощущал. Бертон взял еще одну сигарету, призывая Майка дать ему прикурить.
– Спички в камере, – он как бы извинялся.
Майк молча подошел и щелкнул зажигалкой. Дыхание выровнялось, он смотрел в глаза Скальпеля и видел там Бертона.
– Майк, сколько он убил, по-твоему?
Молчание.
– Он трахнул ее после смерти? Вы ведь в этом уверены?
Майк промолчал.
– Я думаю, трупов около 10, скорее 12. И будут еще. Ищите шире. Не только в городе. Хотя, пока его не поймали, он мой кумир.
Бертон отвел взгляд и Майк понял, что это лучший момент, чтобы уйти. В этих допросах он должен все делать также точно и четко, как и во всех остальных – получать нужное и уходить. Майк вышел. Надзиратель изолятора вошел в камеру и вывел Бертона. Комната опустела. Свет погас.
