Как сильно раскалывается голова! Такой боли я еще никогда не ощущал, даже после того злополучного ранения в 1997 году на таджикско-афганской границе, которая поставила крест на моей юношеской мечте сделать военную карьеру в десантуре. В результате мне пришлось поступить в медицинский и после влачить полунищую жизнь средненького хирурга.
– Да, что ж это такое? – Новая волна головной боли накатилась на меня, чуть не лишив сознания. Я, не выдержав, застонал.
– Вождь!!! Ты очнулся?! О-о-о, Тенгри и святые духи предков услышали мои молитвы!
Невероятная странность обращения заставила вынырнуть меня обратно из потери сознания.
Не, ну ладно «вождь», кто-то из моих горе-собутыльников мог и по пьяни «кстати может поэтому у меня и голова болит» поиздеваться надо мной, назвав «вождь». Но воззвание к Тенгри?!
Конечно, я читал о культе моих далеких предков, вере в Великое Синее Небо – Отца всех кочевников Тенгри и Богиню-Матерь Умай. Но, вероятнее всего, среди моего окружения можно было бы услышать «Слава Аллаху» или «Слава Богу».
– Вождь!
Меня начали трясти за плечи так, что я снова застонал от накатившейся боли.
– Прости, вождь! Отец ранен, он умирает. Твоя мать погибла. Ханьцы изрубили ее. Внешняя стена пала, она горит. Теперь ты нас должен вести в бой.
«Какой отец, какая мать? Они двадцать лет как ушли в мир иной», – тут я почувствовал едкий дым. Мысль о пожаре заставила меня открыть глаза и вскочить.
Увиденное ошарашило меня. Конечно же, горит! Все вокруг горело! Действительно, и стена горела! Какие-то люди с длинными палками – «да это копья!» – луками и накинутыми за спину колчанами стрел, бежали от нее в мою сторону. Вернее, под меня. Я стоял в башне над аркой ворот. Слева и справа от башни были распложены крепостные стены.
За убегающими людьми, в обвалившийся пролом стены, ворвалась огромная толпа, размахивая копьями и мечами, протыкая и рубя не успевших убежать. Нет, они и не собирались убегать. Они пытались задержать волну нападающих. Но их просто смели в десятки раз превосходящие числом бойцы и затем бросились за остальными в мою сторону.
Но тут, большой отряд, вышедший из-за ворот, быстро и без суеты построился в несколько шеренг, бросив навстречу противнику короткие копья и сомкнув щиты, встретил толпу атакующих.
«Да это же легионеры!!!» – мысль как-то сама собой пронеслась в моей голове.
Толпа обрушилась на стену сомкнутых щитов и отшатнулась, оставив лежать перед легионерами десятки тел, большинство из которых кричало от боли и пыталось отползти подальше.
Но строй легионеров под рев сотен глоток «Барра» двинулся по телам вопящих раненных к толпе вооруженных людей, не спеша рубя их своими короткими мечами. В это же время со стен в сторону ворвавшихся воинов полетели стрелы, которые попадая, создавали широкие прорехи среди атакующих.
Толпа не выдержала и побежала назад к пролому стены. Легионеры по команде офицера в шлеме, покрытом красным гребнем, враз остановились, мгновенно перестроились в колонну и вошли обратно в ворота, которые за ними тут же закрылись.
Сказать, что я был просто ошеломлен – это ничего не сказать. Десятки, а может и сотни мыслей о вариантах происходящего молниеносно прилетали и также молниеносно разбивались о невероятную действительность. Так, я предположил, что являюсь участником какого-то уж очень реального реалити-шоу. Но сотни изрубленных и горящих трупов, крики все еще молящих о помощи раненых, которым никто не спешил оказывать помощь, уж как-то вообще ничего не объясняли. Предположение о том, что я псих и у меня глюки…
«Может я переиграл и шизанулся на своих компьютерных стратегиях?»
Я сел, обхватив голову руками, которые сразу стали липкими. Посмотрел на них – они были в полу засохшей крови.
«Может, я сплю, и мне просто надо ущипнуть себя или надавать самому себе пощечин?» – но мне и без этого было плохо.
Стал вспоминать, кто я вообще, надеясь, что это как-то объяснит все.
«Мне сорок два года, родился 19 мая 1976 года в Алматы, зовут меня Жангир. Через год после школы служил в разведывательной роте десантно-штурмовой бригады. Живу один в старенькой двушке хрущевской постройки, оставшейся мне от родителей. Сейчас я врач-хирург, специализирующийся в основном на аппендицитах и обрезаниях, так как большего мне не доверяют. Вот и все, вспомнить-то больше нечего», – почему-то вспомнил, что ставка у меня за «піштірген» – тридцать баксов.
«Хотя все это не то, надо вспомнить, что было у меня последним. Так, был я в Таразе, поехал туда к служаку на свадьбу его сына. На гулянке возле реки Талас видел мавзолей святого. Там у подножья скалы была пещера, куда я и заглянул. После? А после ничего, не помню. Служак тогда еще говорил, что это место сакральное и является средоточием мощного энергетического поля».
– Коке, тебя отец зовет. – Отвлек меня от моих мыслей чей-то детский голос.
Передо мной стоял пацан лет восьми-девяти, одетый в куртку и штаны из толстой кожи. На куртке были нашиты железные пластины. Несмотря на свой малый возраст, у него на широком поясе, который был украшен изображениями оленей, барсов и еще каких-то животных, сделанных из желтого металла, висел длиннющий нож, ну, или короткий меч, это как посмотреть, за спиной в колчане помещались лук и с десяток стрел.
