Вот же гаденыш! Ну, сейчас ты у меня получишь!
Яна подхватила лежавшую прямо под ногами большущую шишку, прицелилась и, мстительно усмехнувшись, швырнула:
– Н-на! Получи!
Но заяц, обнаглевшая длинноухая сволочь, ловко увернулся, показал Яне язык и с прежним дурным энтузиазмом застучал по барабану лапками. И даже то, что барабан этого кошмара в бархатных шортах (с аккуратно прорезанной сзади дырочкой для хвоста) издавал вполне себе мелодичные, звонкие трели, ситуацию никоим образом не улучшало.
Потому что от этих настойчивых трелей раскалывалась голова и зудело где-то под самой крышкой черепной коробки. Что нормальному функционированию мозга ну никак не способствовало.
Поэтому заяц, разгуливающий по лесу в бархатных штанах и с барабаном, Яну совершенно не удивлял.
Зато напрягал, доставал, надоедал.
И барабанил, барабанил, барабанил…
– Да что ж за наказание такое!
Возмущенный вопль оказался такой силы, что буквально сдул зайца вместе с его бархатными портками прочь. Но звук его барабана почему-то остался.
Нудно-мелодичный.
Яна нехотя открыла глаза, перевела взгляд на будильник и болезненно поморщилась – восемь утра! Восемь утра в субботу!
Что же там за дятел за дверью? Какого черта этому дятлу надо?
Или…
Яну буквально снесло с кровати, принесло в ванную, затем – на кухню, и, только убедившись, что нигде ничего не прорвало, не протекло и никого она не заливает, девушка облегченно выдохнула. Съемная квартира все-таки, оправдывайся потом перед хозяйкой!
Шипя сквозь зубы весьма нелестные эпитеты в адрес раннего визитера, девушка пошлепала к входной двери, звонок на которой продолжал периодически взрываться трелями.
Настойчивый, однако, дятел.
Яна посмотрела в глазок и обреченно вздохнула – ну конечно! Кто же еще! Вот уж воистину – не делай добра, не получишь зла!
Девушка нехотя щелкнула замками, отпирая, скинула цепочку и распахнула дверь:
– Доброе утро, Лидия Васильевна!
– Доброе утро, Яночка! Ой, а почему ты в пижаме? Девятый час ведь уже, ты на работу опоздаешь!
– Сегодня суббота.
Стоявшая на пороге старушка огорченно всплеснула руками:
– Суббота?! Так это я тебя разбудила?!
Еще бы, столько трезвонить!
– Есть такое.
Губы соседки задрожали, глаза моментально подернулись символизирующей вину влагой:
– Ради бога, прости меня, Яночка! Прости дуру старую! Для меня ведь все дни одинаковые, я и забыла, что сегодня суббота! Думаю, что это Яночка не заходит, Бусинка тоже волноваться начала! Не случилось ли чего! Ты иди, ложись, поспи еще! Я уж сама как-нибудь Бусинку выведу. Правда, с ночи неважно себя чувствую, голова кружится, но я сейчас соберусь…
– Да ладно, Лидия Васильевна, чего уж там! – махнула рукой Яна. – Выведу я вашу Бусинку, все равно уже не заснуть. Сейчас только оденусь.
– Спасибо тебе, Яночка! – просияла старушка. – Мне действительно тяжеловато сейчас далеко уходить: давление подскочило. А Бусинка по утрам любит в парке побегать.
– Да, я знаю.
– Ну конечно же, знаешь! Что бы мы без тебя делали, две старухи немощные! Я так рада, что ты здесь поселилась! До тебя тут такая неприятная девица жила…
– Лидия Васильевна, – Яна переступила озябшими ногами, – я пойду, переоденусь. Холодно так стоять.
– Конечно-конечно, иди, – закивала соседка. – В квартирах действительно зябко, хотя и май на дворе. А я пока Бусинке комбинезончик надену: на улице грязно, всю ночь дождь шел.
