Гробовые деревья были открыты совершенно случайно. Как известно случайность -сопутствующий фактор многих великих открытий человечества, и обнаружение в одном из диких и почти неисследованных районов северо-восточного Тибета тенистой рощи Гробовых деревьев не явилось исключением.
Однажды на территории дружественной Монгольской Народной Республики один рядовой советский геолог, некто Сергей Кобзев, во время банкета, посвященного окончанию работы разведэкспедиции, напился до поросячьего визга и в этом сумеречном состоянии неожиданно предложил монголке-переводчице свои руку и сердце. Кривоногой, маленькой и коренастой, как и подавляющее большинство монгольских девушек, переводчице высокий симпатичный Кобзев давно уже нравился, и она ему, дура, поверила. С другой стороны, конечно, нельзя судить ее за это так строго – наивную доверчивую душу, урожденную жительницу бескрайних степей, ничуть не испорченную тлетворным влиянием современной цивилизации. Ей было двадцать лет, звали ее Бурта, и она никуда не выезжала из родного аймака за исключением трех поездок в Улан-Батор, – два раза с родителями, и один раз от школы за хорошую успеваемость. Русскому языку ее научил дедушка, воевавший еще в гражданскую войну в составе красногвардейской бригады, разгромившей барона Унгерна. Отец Бурты являлся председателем богатого аймака и в личном пользовании имел тысячу голов крупного рогатого скота, пять тысяч баранов и косяк в двести лошадей. Кобзев не мог об этом знать, и доверчивая Бурта восторженно выслушала его неожиданное предложение, ничего не зная о влиянии в большом количестве принятого алкоголя на мужскую психику. И, более того, в спонтанном экстатическом порыве любвеобильная Бурта незаметно сунула в правый карман куртки Кобзева пачку стодолларовых купюр – все что у ней было на тот момент с собою. Стремительно коченеющий Кобзев даже и не заметил этого великодушного жеста юной монголки. Как выяснилось позднее, Бурта подарила Сергею целых десять стодолларовых купюр – целую тысячу долларов!…
Дальше – хуже. Вдрызг пьяный Кобзев в категоричной форме потребовал от Бурты, чтобы она немедленно познакомила его со своими родителями. Бурта это требование сходившего с ума геолога восприняла с еще большим восторгом, правда, тут же заметила, что до родного аймака от экспедиционного лагеря чуть больше трехсот километров. Самое плохое заключалось в том, что в беседу молодых людей совершенно некому было вмешаться – во всем лагере к этому позднему вечернему часу последнего майского дня не оставалось ни одного трезвого человека. Как-никак, в этих глухих местах, в предгорьях Тибета, на самой границе между Монголией и Китаем, российской геологической партии после полутора месяцев напряженного труда и крайних бытовых лишений удалось разведать залежи молибденовых руд предположительно крупнейшего в Азии месторождения.
Начальник экспедиции одним из первых упал под стол, чем фактически дал команду подчиненным отпустить тормоза и расслабиться на полную катушку. Сергей Кобзев не являлся исключением и, услышав от Бурты, что до ее дома триста километров, немедленно предложил ей лететь туда на экспедиционном вертолете «Ми-8». Постоянный собутыльник Кобзева – командир экипажа вертолета, пилот второго класса Николай Осадчий отозвался на просьбу геолога резко положительно.
