Бумажная фабрика Свифта,
Англия, 1807 год
Оливия крадучись проскользнула через помещения фабрики к задней двери, крепко сжимая в кулаке записку.
– Клейтон?
Ответа не последовало. Возможно, он не ожидал, что она так быстро поймет его шифр. А зря. Записка была очень короткой, и в ней не было обычных признаний в любви. Оливии потребовалось всего пять минут, чтобы понять: он хотел встретиться с ней на их обычном месте – под большим деревом за фабрикой ее отца.
Она прислонилась к толстому стволу и оправила подол платья – чтобы ниспадал красивыми складками. Чувствуя себя отчаянно смелой, она дернула за лиф – так, чтобы декольте стало на дюйм ниже. На следующей неделе у Клейтона день рождения, и она пообещала ему особенный подарок. Не было никаких причин не доставить ему маленькое удовольствие заранее.
– Оливия?
Ее сердце на мгновение замерло, потом радостно затрепетало – так было всегда при звуках его голоса. Она устремилась к любимому раньше, чем вспомнила, что намеревалась оставаться у дерева, где специально принимала соблазнительные позы. Но возвращаться назад было поздно, поэтому она подбежала к нему и обвила руками его шею.
Клейтон не закружил ее, как обычно, и не поцеловал, а лишь крепко прижал к себе и зарылся лицом в ее волосы.
– Что случилось, Клейтон? – Оливия чуть отстранилась и погладила его по щеке и подбородку. Ей нравилось чувствовать – нет, не щетину, а слабый намек на нее; ни один из служащих ее отца пока не мог похвастаться бородой. – Может, Том опять заявил, что не будет носить твои записки? Можешь передать ему, что если он хочет оставаться…
– Дело вовсе не в Томе. – Клейтон нахмурился и сразу стал выглядеть старше своих семнадцати лет.
О небо! Глядя на него, она всегда чувствует восхитительную дрожь во всем теле!
Оливия кокетливо взглянула на юношу из-под ресниц. Обычно он при этом смеялся, утверждая, что ресницы, должно быть, загораживают ей обзор. Но теперь он даже не улыбнулся, и Оливия насторожилась.
– Тогда зачем ты хотел меня видеть? Говори!
Он долго вглядывался в ее милое лицо, наконец заявил:
– Как бы я хотел позвать тебя сюда, чтобы целовать! Как бы хотел увезти тебя на край света!
Клейтон часто бывал слишком серьезным. Но Оливии еще ни разу не доводилось видеть его по-настоящему расстроенным.
– Все дело в твоей матери? Она вызывает тебя домой?
– Нет. – Он сделал шаг назад, запустил пятерню в ее волосы и стал перебирать шелковистые пряди.
Он отошел от нее? По собственной воле? А ведь Клейтон всегда желал быть к ней как можно ближе – хотел держать ее за руки, целовать, ласкать…
– Что с тобой, Клейтон?
Он молча полез в карман своего черного жилета и достал… банкноту? Оливия не сдержала вздоха разочарования. Если он решил сделать ей такой подарок, то очень ошибся. В конце концов, фабрика ее отца печатала банкноты для Английского банка. Так что Оливия видела их даже слишком много. Нет, она предпочитала подарки яркие и блестящие – чтобы можно было надеть на пальцы, на шею или украсить уши…
Клейтон протянул ей банкноту. Пятьдесят фунтов.
Оливия в растерянности заморгала. Пятьдесят фунтов – это больше, чем юноша зарабатывал за год.
– Наша продукция, – пояснил он.
Девушка внимательно осмотрела банкноту.
– Да, верно. – Она, можно сказать, выросла на фабрике и всегда могла узнать ее продукцию.
Клейтон забрал у нее деньги.
– Я хочу тебе кое-что сказать, но ты должна дать слово, что сохранишь мои слова в тайне.
– Конечно.
– Нет, ты должна дать торжественное обещание, что не проболтаешься, каким бы ни было искушение.
Оливия почувствовала странную пустоту в груди.
– Я же пообещала, разве нет?
Юноша закрыл глаза, и его красивое лицо исказилось, словно от боли.
– Банкнота настоящая, но она не должна существовать. Фабрика получила заказ на тысячу штук. А мы напечатали тысячу десять.
– Чей-то недосмотр?
– Я проверил записи. Наша фабрика не впервые печатает несколько больше банкнот, чем заказано.
Теперь уже Оливия сделала шаг назад.
– Наверное, иногда случаются ошибки, – в растерянности пробормотала она. – Это ошибка или… – Других причин она придумать не смогла.
Клейтон подошел к ней вплотную.
– Слушай меня внимательно. – Он откашлялся. – Окончательный подсчет банкнот выполняет твой отец. Я нашел эту… и еще десять штук в его кабинете.
Папа?… Конечно же, Клейтон ошибся! Кроме того, папа и так богат. У него нет причин красть.
Оливия попыталась отпрянуть, но Клейтон удержал ее и крепко прижал к груди.
– Ты ошибся, – прошептала она.
– Нет. Я уже давно подозревал неладное, но теперь знаю точно: твой отец в ответе за все. У меня есть доказательства, – добавил Клейтон.
Оливия толкнула его, но он не выпустил ее из рук.
– Доказательства… для чего?
– Я обязан пойти к судье. Это воровство. – Голос юноши дрогнул. – И предательство. Послушай, Оливия, я сделаю все от меня зависящее, чтобы защитить тебя. Я женюсь на тебе и увезу подальше от скандала.
Он женится на ней? И еще он, кажется… Сначала Оливия поняла только то, что Клейтон сказал о свадьбе, – а уже потом все остальное…
Скандал! Отец! Судья!
У нее задрожали руки. Стало трудно глотать. И даже дышать.
Клейтон же поцеловал ее и проговорил:
