В десятом часу вечера экзамен наконец-то закончился. Последний студент из группы заочников с грехом пополам выпутался из лексических и грамматических категорий, получил свой законный «уд» и почти бегом бросился вон из кабинета.
Доцент Татьяна Сергеевна устало потерла глаза и потянулась, разминая затекшие ноги. Надо встать, собраться и поскорее домой, но нет сил. Сессия заочников – это просто ужас что такое. С утра по три—четыре пары лекций, а потом еще экзамен у целой группы принять, почти клещами вытягивая робкие знания из великовозрастных студентов. Ну, ничего, еще пару дней – этой пахоте конец, и семья вновь обретет жену и мать!
В здании института тишина абсолютная – остался, наверное, только комендант на первом этаже. А на улице-то градусов 25 мороза уже, хорошо, что до дома недалеко. Татьяна Сергеевна последним усилием воли заставляет себя подняться, и тут, как в дурном сне, дверь кабинета начинает медленно и бесшумно открываться, и из-за нее выплывает нечеловеческих размеров живот, а за ним появляется и его обладательница.
– Татьяна Сергеевна, можно?
– Вы кто, вы зачем?
– Я Карташова, помните? Мне бы экзамен по синтаксису пересдать…
– Вы с ума сошли! Ночь ведь уже, все экзамены закончились! Откуда вы взялись?
– Я из Богородска, мне бы пересдать… вот допуск… я четвертый раз…
Татьяна Сергеевна, всей кожей ощущая надвижение какой-то липкой тоски, повнимательнее вгляделась в одутловатое лицо Карташовой. Ну конечно, как она ее сразу-то не узнала! Год назад эта заочница просто поразила ее своей тупостью и абсолютной неспособностью к филологии. Заочники в Пединституте публика, вообще-то, не блестящая, но эта…
– Так, вам рожать когда?
– Вчера, – робкая улыбка.
– Господи, да как же вас из дома отпустили?
– А я не сказала никому, сбежала, а то бы муж не пустил.
Татьяна Сергеевна тяжело плюхнулась обратно на стул. Ну на кой черт этой несчастной сдалось высшее образование? Вспомнила она и мужа – какой-то начальничек районный, крупный такой мужчина, еще предлагал строгой преподавательнице свежим мясом и копченой рыбой за вожделенную «троечку» для супруги заплатить. Но Татьяна Сергеевна, всего в своей жизни добившаяся исключительно собственным трудом и умом, такие подходы терпеть не могла и «непристойное предложение» с негодованием отвергла.
– Да вы сядьте уже. Послушайте, как же я у вас буду экзамен принимать? Минут через пятнадцать здание запрут, а вам еще готовиться надо.
– А мне не надо, я сразу все отвечу. Любой вопрос.
Ничего себе заявочки! Трижды на экзамене ни мама ни тятя сказать не могла, а тут нате вам – без подготовки, любой!
– Ну, хорошо, – отнюдь не хорошим голосом сказала Татьяна Сергеевна, – вот билеты. Тяните.
Окаянная Карташова потянула не глядя ближайший к себе билет, бросила взгляд на первый вопрос и – как будто кто-то невидимый нажал на кнопку – начала выдавать слово в слово соответствующую страницу из учебника. Второй вопрос – глубокий вдох – и опять как по писаному. Вот чудеса! Но когда дело до практического задания дошло, студентка наглухо замолчала.
– Ну, что же вы? Так хорошо сейчас всю теорию рассказали, давайте попробуем хоть что-нибудь на практике применить.
– Я не могу, – взгляд куда-то под стол.
– Совсем ничего?
– Совсем-совсем. Я ничего этого не понимаю.
– Но как-то же вы смогли выучить такой материал обширный.
– Да я весь учебник наизусть знаю, какую хотите главу расскажу. Но я этого не понимаю ничего! Я его весь год дома вслух учила, у меня уж и муж, и дочка синтаксис этот проклятый знают. Татьяна Сергеевна, миленькая, ну пожалуйста, поставьте мне троечку. Я вам клянусь, я в жизни русский язык преподавать не буду. Мне лишь бы только диплом получить!
Доцент молча протянула руку за зачеткой. Бред какой-то, из-за бумажки… Зачем все это? Чего ради? Муж не последний человек в районе, собственный дом, дети, достаток полный… И, как попугай, целый год, толстый учебник, ни слова не понимая… Татьяна Сергеевна подавила подступившую к горлу дурноту, быстро подписала «удовл», сунула зачетку в руки Карташовой.
– Вам такси, может быть, вызвать?
– Да нет, спасибо, я на последний автобус еще успею, – неуклюже пятясь, исчезла за дверью.
Татьяна Сергеевна, пытаясь заглушить неприятное чувство досады, смешанной с отвращением и жалостью, стала натягивать шубу. Дома-то, наверное, уже беспокоятся! А младшая, трехлетняя, долгожданная дочка после двух мальчишек, ради которой пришлось уйти с должности декана и отказаться от докторантуры (после сорока тяжело показалось это все совмещать), без мамочки отказывается спать ложиться. Домой, домой, пока еще какое-нибудь недоразумение на голову не свалилось!
Спустя несколько лет Татьяна Сергеевна совершенно случайно узнала, что через неделю после того злополучного экзамена Карташова родила мертвого ребенка.
