Читать онлайн полностью бесплатно Ярослав Соколов - Город ночь. Песни песков

Безумие и сексуальность, смерть и зарождение, отчаяние и вдохновение, страхи и умиротворение, демонический взгляд и женское начало, проклятия и мечты – все это ночь.

Автор: Ярослав Соколов

Жанры: Стихи и поэзия, Русская поэзия

Город Ночь

«Я вернулся в мой город, знакомый до слёз…»
Осип Мандельштам

Город Ночь мне навстречу протянет проспекты,

Объятий сожмёт окружное кольцо.

Пилигриму из пустоши белого света

До боли знакомо его лицо.

Город-сказка, исполненный воспоминаний,

Всегда в меня верил, давно меня ждал,

Возвращаюсь сюда, словно вечный изгнанник,

К тому, кто все тайны мои разгадал.

Город Ночь – это площади встреч неслучайных,

Памятник прошлых разлук и потерь,

Ожиданий вокзалы, причалы печалей,

Извилистый путь от «тогда» до «теперь».

Освещают тропу лишь бродячие звёзды,

Фонарь одинокий моргнул и угас,

Я бреду в темноте между «рано» и «поздно»,

Открытая книга для пристальных глаз.

Я по лунной тропе прохожу как по водам,

Смыкая судьбы разводные мосты,

Город Ночь – откровенье струящейся коды,

Слова и аккорды прозрачно чисты.

Я хотел сохранить это чувство свободы,

Тоску одолеть, злую боль превозмочь,

Наяву оживить все мгновенья полёта,

Но они воскресают лишь в городе Ночь.

Снова утренний колокол звоны рассыплет,

В рассвет уплывёт милый город-варяг,

И останутся вновь без ответа молитвы

Потерянных душ, одиноких бродяг.

Черным-бело

Новый день, чёрно-белый, гуашевый

замалюет извёсткой граффити зари

в городе, выцветающем заживо

пеплом потухших костров.

Догорит

мутный фонарь предрассветного облака –

сырость и смрад, ни следа от весны

в городе, где безнадёжно поблёклыми

стали все прежние детские сны.

Ни огонька, лишь измученной памятью

тлеет, дымит кинохроника лет,

плавится время и капля за каплею

мне посылает последний привет

кадрами жизни, ещё нецифрованной,

старым рэгтаймом немого кино –

страннику, бывшему столь очарованным,

сколь и потерянным.

Вырос давно

маленький мальчик, весёлый и радужный,

что на асфальте любил рисовать

город таинственный, солнечный, радостный,

где никого не дано потерять.

Смыты дождями картинки из прошлого –

ярких мелков исчезающий след

стёрт проходящими мимо подошвами

чёрных ли, белых штиблет или лет.

Я не вернусь в этот сумрак гуашевый

слушать унылый безумолчный плач,

всё, что не умерло – выжило, зажило,

преодолев чёрно-белую фальшь.

Может, и ты с этим справишься вскорости,

и, излечив застарелый недуг,

ты позабудешь напасти и горести,

встретишь рассвет новой песни, мой друг.

Мутные зеркала

«Не надо смотреть ни на людей, ни на вещи.
Надо смотреть только в зеркала.
Потому что зеркала отражают одни лишь маски…»
Оскар Уайльд. «Саломея»

В этом городе неисцелимом

на просторах, покинутых Богом,

на седых континентах

безудержных дней и несносных ночей

все гостиничные зеркала

отражают подобие дна, множа тьму,

что слагается суммой дорог,

проторённых сквозь тернии странствий,

с временами разлук и потерь

безусловных и неотвратимых –

в многотонную пыль тишины

покорённых когда-то полей и ветров.

Глядя в эту туманную гладь,

в зеркала, повидавшие виды,

испещрённые лезвием трещин,

в паутинную глубь,

негашёную известь веков,

в этих мутных мирах мимолётного смутного града,

что меня ненадолго укрыл

в ожидании смертной тоски

на пороге судьбы

я хочу хоть на миг распознать

в отраженье не призрачный облик,

не безмолвную зыбкую тень непонятно кого –

я гляжу в зеркала, возвращая себя самого.

Но назад мне уже не вернуть

ни надежд, ни истоптанных истин –

на пути к горизонтам мечты истрепалась душа,

за спиною устало сложив два потёртых крыла.

И теперь они где-то в шкафу или на антресоли

никому не нужны – ни тебе и ни мне самому,

спят, изрядно побиты, изъедены молью,

позабыты как утренний сон,

как прошедшая мимо любовь.

Без хлеба

«Я хлеб живый, сшедший с небес;
ядущий хлеб сей будет жить вовек;
хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя,
которую Я отдам за жизнь мира»
(Ин. 6-51)

В чёрством шорохе дней, опадающих с древа столетий,

В суете суеты, в мельтешении улиц и лиц

Я теряюсь в толпе безголосых немых междометий,

В темноте пустоты безучастных незрячих глазниц.

Я блуждаю в ночи, отлучён до седьмого колена

От источника Слов до скончания века Земли,

Как и весь этот мир, позабытый звездой Вифлеема,

Обречённый на голод без хлеба вселенской Любви.

Я пою о былом в маскарадном костюме паяца,

Я смеюсь и пляшу, хоть судьбою навеки разбит,

Мне не нужно быть мной, мне не нужно молить и бояться,

Обретая, терять ту одну, что прекрасна навзрыд.

Ты прекрасна как свет, ты как звёздная ночь первозданна,

Забываясь на миг, я готов снова броситься ниц,

Раствориться в слезах, утонуть в океане обмана…

Только вся эта блажь – лишь мираж одиноких зарниц.

Я блуждаю в ночи, цепенея от ветхости неба,

Я смирился с судьбой, принимая любви приговор,

Не прошу ничего – ни вина, ни тем более хлеба.

Как покинутый мир, обречённый на голод и мор.

Пепел

перепутье в конце начал тень огня в глубине зеркал гравитация суеты в отражениях пустоты ломит череп ритмичный стук и стекает сквозь пальцы рук серый пепел былых мостов бездыханная пыль веков страх понять, что уже мертвы страх снимать поражений швы алый крик зовёт вдалеке – сотни линий жизни в запасной руке без причины кровавый рассвет

пеплом выжег тумана бред смачным хрустом на кости лет пало время, которого нет.

Гонка

Сотни тысяч километров

Беспробудной гонки с ветром.

Мы давно с ним в этой теме –

Мчаться, обгоняя время.

Вслед за гаснущей зарницей

Я хочу лететь и длиться,

На следующую страницу

Другие книги автора Ярослав Соколов