Введение. Человек в дисциплинарной карте мегаполиса
Название книги отсылает к проекту и к сети: к проекциям, представлению о городе, и к оборотной, ускользающей от строительных планов стороне города-муравейника, темного слепого течения городской жизни. Попытка описать город как проект архитектора (будь то Бог или человек) окинув взглядом с высоты птичьего полета, разбивается о шаги разнообразных множеств жителей, осваивающих и присваивающих город в собственных ритмах, о то, что происходит в городе ниже порога обозримости, контроля, прозрачности плана или, направляющей приезжего, туристической карты. Несмотря на тот факт, что архитектура оказывает влияние на формирование социума, выступая в качестве диктатора и строителя коллективного тела жителей городов, попытка осмыслить город, используя реконструкции архитектурных проектов разрушается там, где город продолжается как сеть, к которой подключаются самые разные ресурсы, за пределами проекта, подчиненного единому основанию. Это вопрос о власти сверхнаблюдателя и о ее следствиях – рассеянии, дезориентации, слепоте. Город идеального планирования, уходящий во тьму. Это история развития и самоотрицания городского пространства. Город уходит из города? Но это единственное мгновение, когда мы можем что-то понять.
Сложность прогнозирования антропологических последствий исторической трансформации города и современной медиальной революции заключается в необходимости привлечения множества дисциплин к такому исследованию. По словам британского историка Гарольда Диоса, история города – это история поколений зданий и поколений людей. Кроме того, это история товарной экономики, отличающей город от деревни. Город может рассматриваться как источник культурных институтов. Согласно Юрию Лотману, «город – это сложный семиотический механизм, котёл текстов и кодов, и всевозможных семиотических коллизий». Мы не можем пренебречь ни теорией и историей культуры и архитектуры, ни философией и социологией, ни антропологией и психоанализом. Можно ли не замечать курсирование идей и смыслов между научным знанием, литературой и искусством? Фрески соборов множат идею двух градов Агустина Блаженного, превращаясь в поэтические концепты. Наше исследование возможно исключительно как междисциплинарное, поэтому в нем будут вступать в различные альянсы тексты, родом из разных дисциплин. Направим наши усилия на то, чтобы аргументация была в равной мере философской и исторической, культурологической и экономической, политической и антропологической. Сам объект нашего исследования требует широкого междисциплинарного изучения, поскольку во взаимодействии человек-город те границы, что оправдывали узко дисциплинарные подходы, стремительно рушатся.
Человек вступает с городом во множество способов взаимодействия и вырисовывается в многомерном пересечении сетей этих интеракций. В культурологии, политологии, истории, социологии, антропологии и философии мы найдем множество определений и описаний города и человека в нем, артикулирующих то или иное приращение и измерение связей человек-город. Для человека, живущего в городе, сплетение улиц становятся жизненным миром, который не предстает перед нами как теория, напротив, он находит себя в нем дотеоретически. Мы, как жители, захвачены городом и являемся носителями неэксплицитных знаний о нем. Эдмунд Гуссерль говорит о жизненном мире как об интуитивно сопровождающем нас «горизонте опыта», он – фон наших переживаний, за который нельзя зайти, на нем разворачивается наше телесно-воплощенное и коммуникативно-обобществленное существование. Мы проживаем город, будучи включенными в его жизненные процессы и общественные отношения. То, что мы знаем о городе таким интуитивном образом, в строгом смысле не является знанием, это многомерная сеть ориентации. На другом полюсе возникает город как проект, как сумма знаний о нем, созданных на протяжении его исторического развития архитекторами, философами, социологами, урбанистами. В них город предстает как проекции и репрезентации, которые собираются воедино в логически связные и непротиворечивые теории и создают знание, контролирующее городское пространство. Процессы деконструкции объективного универсального знания о городе «с позиции вечности», которые мы можем проследить уже в философской системе Гегеля, особенно ярко развернулись в XX веке. Из «объективного» знание превращается в ангажированное знание, созданное социальным пространством, в котором находится исследователь в исторически переживаемом им времени. Наша задача как исследователей состоит в том, чтобы пробиться к «жизненному миру» города сквозь пространство репрезентаций. Для этого исследователю города необходимо быть практиком города, включая в оптику построения знания фрагменты жизненного опыта и эпизодических впечатлений наряду с массивом накопленных «объективных» знания о городе для создания полномасштабного анализа отношений человек-город. Ведь, следуя по направлению к истине, самое интересное – оглядываться по сторонам, сохраняя возможность решиться на новый способ быть, понимать, действовать. Попытаемся проследить нарастающее движение измерений, соединяющий организм человек-город в ходе масштабных социальных, экономических, исторических и культурных трансформаций.
