Раньше сядешь – раньше выйдешь
О том, что эта худенькая малолетка скоро появится в тюрьме, подследственные женщины узнали из новостей. По словам репортера криминальной хроники, Олеся поразила всех цинизмом. На вопрос, сожалеет ли она о совершенных преступлениях, девушка ответила в телекамеру: «Какая теперь разница… Раньше сядешь – раньше выйдешь!»
«Детей на мобильники кидать! У моего ребенка отняли бы телефон, да еще и с ножом, – я бы эту мразь не судила, а сразу придавила!» – горячилась Тетка. Другие возражали: «Да она сама – ребенок! Только восемнадцать исполнилось. Тем более – наркоманка!»
Попав в камеру, Олеся заявила, что во всем созналась, судится в особом порядке и рассчитывает получить реальный срок – на момент ареста она уже находилась на условном. Она оказалась общительной и веселой девчонкой. Несмотря на юный возраст, биография Олеси была полна приключений.
Выросла девочка в детском доме. В подростковом возрасте ее удочерила порядочная и добрая женщина, хотя у Олеськи уже были все вредные привычки, включая зависимость от опиатов.
Новая мама периодически оплачивала Олесе лечение в нарколожках и просила устроиться на работу. Олеся то сбегала от нее к цыганам в табор, то веселилась с мужиками, которые ее обеспечивали. К одному из них она даже испытывала некое подобие уважения, но их отношения прервались. Он стал потерпевшим по ее первому уголовному делу – шестидесятилетний научный работник, обладатель большой квартиры в центре города.
Однажды Олеся проснулась у него дома. Денег у нее не было совсем. Сожителя тоже не было. Пришлось забрать старый мобильный телефон своего благодетеля и все деньги, найденные в квартире. Этого было мало, поэтому девочка сняла со стены картину «Морской пейзаж» и прихватила ее с собой в ломбард. Чтобы спонсор не нервничал, Олеся оставила ему на столе записку: «Мы забрали эту сучку, молись, чтобы она осталась в живых!» К вечеру деньги кончились, Олесе было стыдно перед своим кавалером. Она разбила пивную бутылку у входа в подъезд дома, изрезала себе руки и ноги осколками и окровавленная упала в объятия любимого. Олеся сочинила, что ей удалось вырваться и убежать от похитителей. Но без последствий эта авантюра не осталась: пока Олеси не было, дедушка уже сбегал в прокуратуру. Возбудили дело о похищении человека.
Когда Олеся увидела свою безграмотную записку в руках у следователя и поняла, что плод фантазии превратился в вещественное доказательство, ее разобрал дикий хохот. Следователь без труда распутал это незатейливое преступление. «Морской пейзаж» XIX века вернуть не удалось, а в жизни Олеси появился условный срок.
Престарелый любовник на суде вел себя не слишком адекватно. Дед постоянно перебивал участников процесса конструктивными, на его взгляд, предложениями и затягивал слушание. Требовал лечить Олесю от наркозависимости и аргументированно доказывал судье, что наркомания – это болезнь. Свои тирады он перемежал сожалениями об утраченном навсегда «Морском пейзаже». Стоя в клетке, Олеся краснела и жалела, что вообще связалась с таким идиотом.
Судья даже пригрозила выставить его вон и ехидно поинтересовалась: что может связывать несовершеннолетнюю наркоманку и вполне уважаемого гражданина почтенного возраста? Тот сник. Олеся хотела пояснить судье, что сексуальных контактов между ними не было и благодетель всего лишь мастурбировал на нее, обнаженную, правда, практически каждый вечер. А тот уже мямлил что-то о жалости к сиротке. Выглядело это довольно мерзко, но она решила промолчать.
Получив условный срок, Олеся вернулась к названой матери, но денег ей по-прежнему не хватало – ее доза составляла уже восемь граммов в сутки, а это означает, что каждый день надо где-то отыскать восемь тысяч рублей. Очередной отдых в городской наркологической больнице из угрозы превращался в слишком вероятное ближайшее будущее.
Олеся принялась воровать деликатесы под заказ для ресторанчиков Петроградской стороны. Несмотря на осторожность, в одном из магазинов на выходе ее остановили и отвели в подсобку. Там Олеся получила удар в грудь и упала на каменный пол. Над ней возвышалась девушка в тяжелых ботинках с металлическими носами.
«Бабушке на лекарства надо? – спокойно спросила она. – Или на наркотики?»
