Человек смертен, и это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!
М.А.Булгаков, «Мастер и Маргарита».
На острове Наксос, находящемся в самом центре Кикладского архипелага, в незапамятные времена разбросавшего, словно впопыхах, клочки своей суши в произвольном порядке по всей глади Эгейского моря, наступил поздний вечер.
Темнота сгустилась над пляжем, откуда еще час назад так прекрасно просматривались врата храма Аполлона – местная достопримечательность; темнота повисла и над променадом вдоль набережной Айос Георгиос, нарушаемая лишь огнями таверн, где надолго засиделись припозднившиеся гости; плотным темно-сиреневым покрывалом она окутала и старый город Бурго на холме, над которым косым серпом вставала молодая луна, народившаяся всего три дня назад и потому светившая недостаточно ярко, чтобы разогнать тьму южной ночи. Остров медленно, но верно погружался во мрак.
Черные контуры мерно покачивающихся на волнах рыбацких лодок и яхт в марине уже едва можно было различить на фоне темного неба и воды, словно слившихся воедино.
С моря сегодня уже никто не придет: слава Богу, ни один из рыбаков не сбился с пути домой, благополучно возвратившись к своей семье. Утомившись после трудного дня, рыбаки давно спят – им вставать через несколько часов, еще затемно, и снова идти на промысел: таверны требуют свежую рыбу каждый день. А чужаку к острову идти ночью небезопасно: есть и скалы, едва торчащие из воды, непредсказуемые береговые течения и бухты с опасными мелями, – море есть море!
Влюбленные парочки, ходившие по древнему местному обычаю встречать закат у Портары1, наблюдая, как в проеме огромной прямоугольной арки багровое закатное солнце опускается в воды потемневшего моря – именно в этот момент влюбленные, по преданию, должны слиться в страстном поцелуе, чтобы любовь их длилась вечно, – тоже уже вернулись и разошлись по домам.
Последний паром из Афинского порта Пирей прибыл на остров по расписанию больше двух часов назад, и его пассажиры давно и благополучно разместились по отелям, гостиницам и небольшим, но уютным виллам.
Как всегда, южный вечер пришел на остров вместе с оглушительным треском неугомонных цикад, мерным шумом прибоя и ароматами чудесных блюд греческой кухни, приготовленными местными умельцами-поварами.
На улочке Апиранто, что расположена выше по холму в десяти, от силы – пятнадцати минутах ходьбы от порта Хоры, – главной морской пристани острова, – зажглись фонари, освещая и саму пустынную улицу, и стены домов, и вилл, в белоснежной побелке, с ярко-синими, по местному обычаю, калитками, дверьми и ставнями.
Все жители Наксоса – и коренное население, и ставшие островитянами по воле отпускного случая, – уже отужинали и сейчас наслаждались отдыхом за рюмочкой местных дижестивов2: ракомело – ракии, куда местные любят добавлять тимьяновый мед, окрашивающий напиток в цвета темного янтаря, и китрона – крепкого ликера из одноименного фрукта, похожего на лимон, но нежнее и слаще. Кому что нравится!
На улице тихо играла музыка, скорее европейская, чем местная: Тото Кутуньо негромким мелодичным речитативом рассказывал о непростой судьбе «настоящего итальянца»3 на родине «спагетти аль денте»4, канареек и девушек по имени Мария.
Песня доносилась откуда-то сверху, из небольшой башенки в венецианском стиле на третьем этаже одной из вилл, где светилось большое распахнутое окно, а скорее – даже стеклянная балконная дверь, и временами можно было увидеть силуэт мужчины, ходившего по комнате.
Мужчина был выше среднего роста, хорошо сложен и подтянут, а когда он поворачивался в профиль, по его отменной выправке можно было догадаться, что часть своей жизни он однозначно провел на военной службе.
Было слышно, как на столе зазвонил телефон, мужчина протянул руку и снял трубку аппарата.
– Слушаю, Смолев! – верный многолетней привычке, не задумываясь, ответил мужчина по-русски. – Катерина? Отлично! Да, я просил Соню передать тебе, чтобы ты со мной связалась. Да, я помню, что завтра у нас очередной заезд. Да, да, я в курсе, что в номерах все готово, Соня уже доложила. Я о другом: в пятницу день рождения у старшего инспектора Антонидиса. Мы с Соней уже голову сломали, думая, что ему подарить. А осталось всего пять дней. Мне нужна твоя помощь… Нет, сейчас предлагать не нужно! Подумай до завтра, посоветуйся с Костасом, с родителями, а завтра – обсудим! Нужен хороший, толковый подарок от всех нас, – такой, чтобы запомнился надолго! Спасибо, все, спокойной ночи! Ах, ты дежуришь сегодня? Тогда спокойной смены! Все, отбой!
Мужчина – судя по разговору, владелец виллы – вышел на балкон и какое-то время молча любовался звездным небом, думая о чем-то своем. Тем временем Тото Кутуньо сменил американский романтик Энди Вильямс с песней «Moon river»5.
Мужчина какое-то время слушал песню, потом чертыхнулся, вернулся в комнату и в сердцах выключил что-то на столе. Песня смолкла.
Стоя у стола, владелец виллы нервным движением растер левый висок, который его, очевидно, беспокоил, вздохнул, протянул руку к книжной полке, снял увесистый том, открыл его на странице, что была помечена закладкой, и уселся в большое кожаное кресло спиной к распахнутой балконной двери.
